— Я работаю на Рустама Ильдаровича уже четыре года. Четыре года служу ему верой и правдой, выкладываюсь как могу, только бы заслужить его внимание. И тут появляешься ты… — её лицо кривится от презрения. — И всё внимание Тахирова отныне принадлежит твоей персоне, а я обязана выполнять твои мелкие приказы и терпеть твой характер, делая вид, что мне есть до этого хоть какое-то дело.

— Ты можешь отказаться, — отвечаю резко. — Мне тоже не очень-то приятно с тобой контактировать.

— Тахиров считает, что раз я одного с тобой пола и у меня есть ребёнок, то я должна понимать ситуацию как никто другой. Но ничего подобного, — она отрицательно мотает головой и вновь переводит взгляд в окно. — Просто назови, мать твою, нужную сумму или я вытравлю тебя отсюда без гроша за душой.

Я крепко сжимаю расчёску в правой руке и приближаюсь к Вике.

— Проваливай отсюда, — злобно рычу в её сторону. — Я не боюсь твоих никчемных угроз.

Виктория переводит взгляд то на меня, то на расчёску с острым наконечником в моей руке. Наверное, мои глаза выглядят слишком ошалелыми, потому что помощница Тахирова резво вскакивает с места и пятится к двери.

— Сумасшедшая какая-то! Ты ещё пожалеешь о том, что не ушла отсюда добровольно!

Она скрывается за дверью, а я так и продолжаю стоять с расческой, словно оружием, в руках.

***

После завтрака выхожу на прогулку. Хожу по просторной территории, чувствуя, как болезненно схватывает живот. В последние дни для меня это стало нормой. В кармане лежит мобильный на тот случай, если позвонит Иракли. Но он не звонит до самого вечера.

От скуки набредаю в особняке на библиотеку. Запасшись романом о любви перемещаюсь в свою комнату, ложусь на кровать и впустую листаю страницы. Из-за боли буквы не складываются в слова, а просто плывут перед глазами.

Неожиданно я слышу отчётливый щелчок внутри себя. Подскакиваю с кровати и чувствую как по ногам течёт теплая жидкость.

К родам я готовилась с самого начала своей беременности. Знала, как нужно дышать, как не навредить ребёнку. Какие позы принимать во время схваток и как облегчить боль. Моё решение рожать дома было для меня словно прозрением — я до жути не верила медицине и врачам, а Тим смело подхватил мою затею и вдохнул в неё жизнь. Он поддерживал и не осуждал меня, в отличии от других. И мне всегда казалось, что теорию, которую я знала о родах и самом процессе я с легкостью воплощу на практике.

Но на деле всё оказывается гораздо иначе. Паника окутывает моё тело с головы и до ног. Некоторое время я просто не могу пошевелиться.

Из меня вытекают воды, а я, сунув между ног полотенце, судорожно собираю сумку в роддом. Я же не готовилась раньше, была уверена, что всё произойдет естественно и непринужденно, в джакузи нашего дома в Дергаево и с круглосуточной поддержкой Тима. А теперь я одна и действовать мне нужно самостоятельно, ни на кого не полагаясь.

Я спускаюсь на первый этаж и тихим голосом прошу Ирину найти для меня амбала. Он отвезёт меня в родильный дом, а дальше… дальше я обязательно справлюсь. Мы с ребёнком обязательно справимся. Я знаю, что процесс рождения сложен не только для матери, но и для малыша внутри. Нужно это просто пережить, переболеть.

Ирина наводит панику. Поднимает на уши весь дом, относит мои вещи в багажник автомобиля. Просит не волноваться, а сама волнуется не меньше меня, хотя рожать-то не ей. Она ищет мобильный, чтобы сообщить Тахирову о приближающихся родах, но я перехватываю её руку и прошу не тревожить Рустама Ильдаровича. Он не обязан присутствовать у меня на родах. Он вообще этого видеть не должен.

— Тогда я звоню Виктории Леонидовне, — строго сообщает она. — Мне сказали поставить в известие начальство.

— Уж лучше Тахирову, — кривлюсь от боли и недовольства и переступаю порог особняка.

На улице идёт тихий моросящий дождь. Я кутаюсь в куртку и слегка улыбаюсь, когда оказываюсь в автомобиле. Глубоко дышу, глажу живот и прошу малыша потерпеть — скоро мы встретимся и отныне всегда будем вместе. Закрываю глаза под шум мотора и визуализирую ребёнка. Это определенно будет девочка. Чёрненькая, с такими же волосами как у Тимура. Только глаза у неё будут мои — голубые. И нос пуговкой. Смешной, какой был у меня в детстве.

К роддому мы приезжаем достаточно быстро. Амбал помогает дотащить мои вещи до приемного покоя и взглянув напоследок в мою сторону искреннее желает удачи.

— Спасибо, ам… Как тебя зовут-то? — спрашиваю, прищурившись.

— Миша, — чешет затылок амбал.

Это имя ему невероятно идёт, будто создано под него.

— Ступай, Миша. Дальше я сама разберусь, — он кивает и оставляет меня одну.

С докторами, к которым я отношусь с опаской, с этим едким запахом медикаментов и спирта. Я обхватываю себя руками и отвечаю на стандартные вопросы о самочувствии. Мне страшно. Невероятно страшно. Хотя я приказываю себе не паниковать — помогает не очень хорошо.

— Давайте посмотрим Вас на кресле, — предлагает доктор, который будет принимать у меня роды.

Я киваю и превозмогая боль иду следом за ним. По холодным коридорам на подгибающихся от страха ногах. Доктор — пожилая женщина с которой мы заключили договор накануне, ощупывает мой живот и задумчиво кивает. Дает короткие указания, которые я и без неё знаю и уходит, оставляя меня одну.

Боль нарастает с каждой секундой сильнее. Сначала я вполне невозмутимо брожу по палате, потом, когда ходить становиться невозможно — сажусь на фитбол и прыгаю на нём придерживаясь руками за специальную лестницу. Но, должна отметить, персонал здесь и правда чудесный — ко мне регулярно наведываются и спрашивают, как моё самочувствие.

— Нужно ненадолго прилечь, Лера, — просит акушерка. — Поставим тебе датчик КГТ и проследим как себя ведёт малыш.

Я веду себя послушно — не в моих интересах перечить или устраивать скандалы. Несмотря на то, что лежать совсем невмоготу я смиренно лежу, свернувшись калачиком и ощущаю, как безудержно слёзы текут по щекам.

Кричать от боли не буду, как бы больно мне не было. Когда женщина кричит во время родов она мешает поступлению нужного количества кислорода ребёнку. Поэтому я терплю и тихо плачу. Так будет лучше для неё.

Когда я проваливаюсь в очередную болезненную схватку и закрываю глаза мне мерещится, что рядом со мной Тим. Он стоит и гладит меня по влажным от пота волосам. Просит держаться ради того, что нас с ним связывает.

— Хорошо, да. Я буду сильной, обещаю. Ради тебя, ради малыша, — всхлипываю, открываю глаза и понимаю, что рядом со мной находится не покойный муж, а всего лишь акушерка.

Это она гладит меня по волосам. Это её лицо выглядит растерянным, потому что датчик рядом со мной почему-то громко пищит.

— Что-то не так? — спрашиваю растерянно.