В реальности все было по-другому. Известно, что Изабелла, на которую нажимали бургиньоны, а деться ей было некуда, «отреклась от сына не по своей воле, не по своей прихоти»[54]. Сторонники союза с англичанами повторяли: «Из двух зол надо выбирать меньшее». Примерно то же самое говорили в народе, уставшем от войны. Страх перед солдатами, грабежами, чередой несчастий вынуждал принимать как хорошие, так и плохие стороны договора в Труа. Парижане верили, что нашли, кто виноват во всех бедах: Карл, «мнимый дофин». Анонимный летописец, известный под прозвищем «парижский буржуа» сетовал: никогда «Франция не была так опустошена и разобщена, как сегодня, ведь дофин день и ночь только и занимался тем, что губил страну своего отца огнем и кровью»[55].

Если на Карла, лишенного наследства и изгнанного из королевства, несчастья так и сыпались, то союзникам улыбалась удача. Генрих V захватил последние бастионы, которые оставались у сторонников дофина на севере Луары, а молодая жена Екатерина подарила ему сына, нареченного Генрихом. Теперь, поскольку «самозваный сын Франции» 19 лет от роду не успел жениться, династия Ланкастеров закрепила свои позиции. И очень вовремя: 31 августа 1422 г. Генрих V скончался в Винсене от болезни, поразившей его при осаде города Мо. Его наследнику Генриху VI был всего 1 год, поэтому назначили регентство. Отныне трон Англии, а также право на французский престол перешли к внуку Карла VI. Всего через 2 месяца, 21 октября смерть поразила короля в Париже. Его оплакивали в народе, потому что он до сих пор оставался популярным. Дофин Карл тут же провозгласил себя королем Франции под именем Карла VII, а брат покойного Генриха и регент Англии герцог Бедфорд признал правителем двух стран Генриха VI в соответствии с договором, подписанным в Труа.

Смерть французского короля положила конец его странному браку с Изабеллой. Тридцать семь лет супруги делили все горечи жизни, и свадьба, сыгранная по любви в Амьене, стала далеким воспоминанием. Жизнь Карла VI была сплошной мукой, а судьба Изабеллы, хоть и расцвеченная праздниками, которые королева так любила, явилась непрерывной борьбой за выживание, необходимость менять союзников дабы не пасть жертвой. Жертва многочисленных беременностей, из-за которых Изабелла страшно располнела, нехватка денежных средств (а она так любила богатство), бесплодные попытки лавировать между арманьяками и бургиньонами, политические виражи, за которые ее потом так осуждали потомки: Изабеллу не считали великой королевой. Да и супруга из нее вышла так себе. Она была матерью дофина, но обстоятельства не позволили ей занять место регентши. После 1422 г. Изабелла стала просто вдовствующей королевой. Конечно, она приходилась бабушкой королю Генриху VI, но регентства, которое она надеялась разделить со своей дочерью Екатериной, она не получила. Англичане не захотели.

Изабелла вдовела тринадцать лет. Бывали в ее жизни и радости: например, в 1423 г. родился внук, будущий Людовик XI — и печали: когда англичане стали злобно муссировать тему законнорожденности Карла VII, о котором она «зело тревожилась и печалилась в своем сердце». Изабелла доживала свой век в покоях дворца Сен-Поль, получая скромную пенсию. Гости, навещавшие ее чаще, чем официально полагалось, да редкие праздники скрашивали ее однообразную жизнь. Как Изабелла реагировала на политические события — неизвестно. Наверное, она не осталась равнодушна, когда Жанна д’Арк сняла осаду Орлеана, когда короновали «милого дофина» в Реймсе в 1429 г., когда Жанну сожгли на костре, и когда в 1431 г. в соборе Парижской Богоматери короновали Генриха VI. В хрониках говорится, что примирение Карла VII с Филиппом Добрым в Аррасе доставило Изабелле столько радости, что от избытка чувств она через девять дней скончалась.

Даже ее смерть осталась незамеченной. Как уверяет парижский буржуа, когда горожан спрашивали, «где сейчас королева, они не знали, что и сказать, потому что это мало кого интересовало». Саму Изабеллу забыли быстро, а вот неприглядные легенды о ней сохранились надолго. Даже сегодня многие осуждают ее за то, что она примыкала к партии победителей и была главным устроителем договора в Труа, который в реальности был просто сделкой между англичанами и бургиньонами[56]. «Поговаривали, — продолжает летописец, — что она являлась причиной большого зла и горя для тех, кто живет на земле».

Карла VI, несмотря на болезнь, в народе любили, а Изабелле Баварской приписывали всевозможные грехи. История слишком быстро позабыла, сколько трагедией ей пришлось выдержать, сколько раз она старалась примирить враждующие стороны, а по течению судьбы она поплыла и совершила ошибочный выбор лишь под конец жизни.

«Кто сравнится с королевой Изабеллой Испанской?

— Король Фердинанд, — ответил синьор Гаспаро.

— Я его не оспариваю, — добавил Великолепный, — … Я убежден, что репутация, которую он приобрел благодаря ей, представляет собой приданое, не менее ценное, чем Кастильское королевство.

— Более того, по-моему, — ответил синьор Гаспаро, — именно королева Изабелла стоит за многими действиями короля Фердинанда».

Бальдассаре Кастильоне

«То, что многие важные синьоры не могли совершить годами, одна женщина сделала в самое короткое время благодаря своим стараниям и искусству управлять».

Эрнандо дель Пульгар

В хоровой капелле кафедрального собора в Толедо под роскошными креслами на пятидесяти четырех деревянных панно воспевается слава королям-католикам, победившим мусульманскую Гренаду. Созданные резчиком Родриго Алеманом изображения Изабеллы Кастильской (1451–1504) и Фердинанда Арагонского (1452–1516) составляют центральный мотив практически всех эпизодов войны, которая тянулась почти десять лет и 2 января 1492 г. увенчалась взятием Альгамбры, что положило конец восьмивековому мавританскому владычеству. Реконкиста свершилась. Король лично участвовал в тридцати четырех операциях, а королева, хоть и имела право отстраниться, — в шести. И пусть вклад супругов в это общее дело был неравным, все-таки война — это мужское занятие, история предпочла свести их вместе и воспевала чету при каждой возможности. Современник пары Эрнандо дель Пульгар, автор монументального труда «Хроники католических королей», описал единодушие, связывавшее супругов так: «одна воля в двух людях».

А как писали в официальных документах того времени? Они на все лады восхваляют свершения супругов: «король и королева сделали…» или «король и королева решили…». Невозможно понять, где заканчивается муж и начинается жена. Даже сами испанцы над этим посмеивались и насмешливо говорили: «Сегодня король и королева родили дочь!» Взгляните на дошедшие до наших дней памятники в их честь, например, те, что находятся в Королевской капелле в Гренаде, где похоронена чета. Гербы супругов соприкасаются друг с другом либо переплетаются, словно в любовном объятии: ярмо и гордиев узел Фердинанда и связка стрел Изабеллы. Им приписывают в качестве девиза слова: «Tanto monta» (Все едино). Их писали на зданиях и наградах. Полным вариантом фразы ошибочно считают «Tanto monta, monta tanto Isabel como Ferdinand». Но как сообщает Жозеф Пере, по-испански эти слова не имеют никакого смысла, и они никогда не служили девизом Католических королей[57].