надела короткую фуфайку, накрылась большой шалью и садами, по берегу пруда, направилась на встречу с «Тополем». В руке она несла кошелку, в которой лежала взрывчатка, прикрытая сверху картофелем. Гриценко ожидал Мариану за околицей села. Оттуда вдвоем они должны были вместе пройти несколько километров к аэродрому. Но Иван об этом только догадывался.

— Наконец-то, — прошептал он, пожимая Мариане руку. — Два часа жду под дождем. Вдруг слышу шаги, решил, что ты. Чуть не выскочил. Пригляделся — фриц приближается. Тьфу, проклятый. Ну хорошо, что ты пришла. Надо торопиться… — он умолк на полуслове. Они ясно услышали невдалеке немецкую речь.

Ваня быстро обнял девушку…

— Молчи, пусть думают, что влюбленные.

Дождь усилился. Гриценко снял шинель, и они вдвоем укрылись под ней. Только теперь Мариана рассказала ему, в чем заключается задание, которое предстояло выполнить этой ночью.

— Объект взрываю я, — твердо заявил Гриценко.

— Шнур зажигаешь ты, а тол подкладываю я, — возразила Мариана.

— А как ты проникнешь на территорию склада? Риск очень велик, и ты… не имеешь права, — не соглашался «Тополь».

— Спасибо тебе за заботу, Иван, но дело решенное. Ты вот что запомни. Если меня обнаружат, брось гранаты в разные стороны на территории аэродрома. Это запугает их, внесет панику, и мы, может быть, вырвемся. Живыми в руки нам нельзя попадаться…

…Косой дождь хлестал без устали. Намокшие листья дубняка тихо шуршали под слабым дуновением ветра. Мариана и Иван старались двигаться бесшумно. И все-таки каждый шаг отдавался острым толчком в сердце: а вдруг кто услышит.

По мере приближения к цели они все чаще останавливались, затаив дыхание, прислушивались к каждому звуку. Приседали на корточки и напряженно всматривались в непроницаемую черноту ночи. Внезапно Мариана остановилась, дернула за рукав Ивана.

— Т-с-с-с… Слышишь? Кажется, разговаривают, — шепнула она.

Иван остановился. Занесенная вперед нога так и застыла в воздухе. Мариана сдвинула платок, освободив уши. Это вошло уже в привычку: ночами она ходила с открытыми ушами.

— Показалось. Пошли, — тихо произнес Иван. Теперь они понимали друг друга с полуслова. Разговаривали короткими фразами, а то лишь одним прикосновением руки. А дождь хлестал по спине, по лицу, проникал за воротник холодными струйками. Вот они опять пригнулись к земле, вгляделись в темноту. Неподалеку еле заметно проступали какие-то столбы. Они стояли в ряд один к одному.

— Приближаемся, — шепнул Иван. Мариана в ответ только пожала его локоть. И, словно сговорившись, оба опустились на землю и последние метров пятьдесят, а может быть и больше, двигались ползком…

Уже близка и рощица.

Разведчики остановились, опять всмотрелись в темноту. Нигде ни огонька. Только еле-еле до их слуха доносился какой-то странный звук: чвак, чвак, чвак…

— Слышишь? — спросила Мариана шепотом.

— Да. Часовые, наверное, — также тихо ответил Иван, почти касаясь губами уха девушки.

Дождь. Темнота вокруг. Тишина… Разведчики подползли еще ближе к столбам. Тот же звук — чвак, чвак, чвак — становился все более явственным. Он то удалялся, то опять приближался.

Вот, наконец, и проволочное ограждение. Разведчики не прикасаются к нему: через колючую проволоку пропущен ток.

…Часовые, закутанные в широкие плащи с большими капюшонами, медленно прохаживаются. По всему видно, что их двое. Встречаясь, они останавливаются, закуривают, пряча сигареты в рукав, и опять отправляются месить грязь: чвак, чвак, чвак…

Разведчики, изучив обстановку и сориентировавшись, решают приступить к делу. Как только часовые отдалились, Иван накинул на проволоку кусок прорезиненного плаща, чтобы скрыть искру, достал кусачки и надел резиновые перчатки. Несколько минут ушло на то, чтобы проделать отверстие. Мариана наблюдала за часовыми. Как только один из них приближался, она осторожно клала руку на локоть Ивана, и тот застывал на месте. Когда же немец отдалялся, он снова принимался за свою тяжелую работу.

Ну вот, наконец, отверстие готово. Иван вначале сам пробует протиснуться через него. Но Мариана одним движением останавливает его и легко пролезает на территорию военного объекта.

…Дождь все льет и льет. С двумя шашками тола под фуфайкой девушка ползет черепашьим шагом. На секунду останавливается, припав к земле, пропускает часовых. Затем всматривается в темноту, стараясь двигаться к ориентиру. По всем данным, основной склад находится под землей, образуя ту самую горку, о которой рассказал Левчук.

Прыжок, остановка, опять прыжок. Что-то замаячило впереди. Неужто часовой или сторожка? «Не запуталась ли», — встревожилась Мариана. Сердце колотится все сильнее. В висках стучит. «Черт побери, не туда пошла», — думает она и закрывает на минуту глаза, чтобы дать зрению отдохнуть. Потом вновь пристально вглядывается. «Бочка, — мелькает догадка. — Вот она совсем уже близко». Мариана тихонько подползает к бочке. Нащупав ее, подносит пальцы к носу: «Бензин!..»

Она аккуратно уложила тол, вставила в обе шашки капсуль со шнуром. Руки дрожат, спина покрылась холодной испариной, на губах — привкус соли.

Мариана находилась в центре склада с горючим. Неосторожный шаг, лишнее движение и — смерть!

«Только не теряйся, держись до конца» — твердила она себе.

Так же осторожно начала ползти назад, разматывая шнур одной рукой, а в другой держа наготове пистолет. Все шесть патронов для врага, седьмой для себя — таков был план разведчицы на случай провала.

Наконец, стали заметны столбы. Не потерять бы из виду отверстие. Вдруг Мариана замерла: прямо на нее движется часовой. Но по тому как равномерно и спокойно раздаются его шаги, девушка догадывается, что ее не заметили. Вот часовой остановился. Разведчица прильнула всем телом к земле. Одежда промокла до нитки. Сердце, стучит так, что кажется, будто его слышит часовой.

…Очень хотелось жить, вернуться домой.

«Неужели все пропало? Неужели напрасны наши старания?» — с острой болью отдается в душе.

Постояв с минуту, часовой пошел своей дорогой. Мариана перевела дух: «Не заметили ничего. Господи, какое счастье…»

А вот и спасительный проход. Мариана подползает к нему. Ее сразу подхватывают сильные руки. Гриценко не выдержал. Заметив приближение девушки, он просунулся сам в отверстие, помог выбраться, чтобы она не наткнулась на проволоку.

Молча они отползли от ограждения. Иван накинул плащ, зажег шнур. Оба поползли обратно. Рассчитав, что горящий шнур уже должен приближаться к горючему, встали и бросились бежать что было духу.

Едва они успели отбежать на пригорок, как раздался страшный взрыв. Разведчики обнялись. Мариана, сама не зная почему, прошептала: «Спасибо». Только теперь она ощутила невероятную усталость и острую боль в затылке. Они постояли минут пятнадцать, глядя, как полыхало, все разрастаясь, зарево пожара.

— Эх, хорошо бы сейчас нашим соколам долбануть с воздуха. Порядок был бы полный, — сказал Иван. — Да погода неважная.

— Погода действительно нелетная, облачность низкая, — ответила Мариана. — А жаль…