При незаслуженной вине раскаяние не связано с определением и коррекцией наносящего ущерб поведения. Этот тип вины, который служит одной из главных составляющих «тумана» шантажиста, насыщен самопорицаниями, самообвинениями и парализующим волю самобичеванием. Проще говоря, процесс, который вызывает незаслуженная вина, выглядит следующим образом:

1. Я действую.

2. Другой человек обижается.

3. Я беру на себя всю ответственность за нанесенную обиду, независимо от того, имел ли мой поступок отношение к ней или нет.

4. Я ощущаю чувство вины.

5. Для ее возмещения я сделаю все что угодно, лишь бы облегчить это чувство.

Например:

1. Я говорю подруге, что сегодня не смогу пойти с ней в кино.

2. Она обижается.

3. Я чувствую себя ужасно и считаю, что она обиделась по моей вине.

4. Я отменяю все свои планы, чтобы мы смогли сходить в кино. Она чувствует себя лучше, и поэтому мне легче.

Незаслуженная вина может не иметь ничего общего с причинением ущерба, но она напрямую связана с верой в причинение вреда. Эмоциональный шантажист подталкивает к тому, чтобы мы приняли на себя всю ответственность за его жалобы и несчастья, делая все возможное, чтобы перепрограммировать базовые механизмы вины и превратить ее в незаслуженную вину, когда индикаторы постоянно сигнализируют: виновен, виновен, виновен.

Результат этого достаточно предсказуемый. Все хотят верить, что они хорошие люди, а чувство вины, которое вызывает шантажист, направлено против восприятия самих себя как любящих, достойных людей. Мы чувствуем ответственность за боль шантажиста и верим, когда он говорит, что, отказываясь уступать, мы усугубляем его страдания.

Игра называется «упрек»

Один из самых эффективных способов вызвать чувство незаслуженной вины – это использование упреков, то есть активного приписывания собственных обид или проблем своим жертвам. Поскольку система вины подает сигнал тревоги, заставляя спрашивать себя: «Не навредил ли я кому-то?», то большинство людей ощущают угрызения совести, когда их прямо обвиняют в нанесении ущерба, и не важно, виноваты ли они в действительности. Иногда мы способны избавиться от чувства вины, понимая, что между обвинениями и реальностью нет никакой связи, но нередко сначала извиняемся, а потом уже оцениваем логику шантажиста, если вообще оцениваем.

Мы часто говорим о перекладывании вины на другого человека, однако, по моему мнению, если быть более точным, нужно говорить о перекладывании упреков. Эмоциональные шантажисты, подобно коммивояжерам прошлого века, одолевают утверждениями, призванными привлечь наше внимание. Хотя детали могут отличаться, лозунгом шантажистов служит одна фраза, часто невысказанная, но лежащая на самой поверхности: «Это все из-за тебя». Это крючок, на который мы попадаемся и верим тому, что утверждают шантажисты.

• У меня отвратительное настроение (и это все из-за тебя).

• Я сильно простудился (и это все из-за тебя).

• Я знаю, что злоупотребляю спиртным (и это все из-за тебя).

• У меня был неудачный день на работе (и это все из-за тебя).

Когда вы слышите такие обвинения, причина кажется абсурдной. Скорее всего, вы не имеете к ней никакого отношения. Но большинство из нас имеет склонность брать на себя вину за обиды и неприятности человека, о котором мы заботимся. Шантажисту только остается объяснить, как и почему на нас лежит ответственность за ситуацию и отчего он не имеет к этому никакого отношения. Мы принимаем упреки и ощущаем чувство вины. Мы созрели для облегчения, которое затем испытаем, уступив шантажисту.

ПЕРЕПЛЕТЕНИЕ

Когда эмоциональный шантажист подготавливает почву для манипулирования, невозможно выделить отдельные внутренние эмоциональные переживания, которые формируют «туман». Там, где есть одна составляющая «тумана», почти наверняка присутствуют и другие.

Например, в случае с Мэри обязанность и чувство вины тесно переплетаются. Лишь немногие из нас могут не выполнять то, что мы считаем своими обязательствами, и не испытывать при этом чувства вины. А Мэри – не исключение.

И опять Мэри думает о себе в последнюю очередь, и Джей на это рассчитывает. Хотя его действия послужили веской причиной для гнева и обиды, эти чувства затмило ощущение вины.

Как и Мэри, многие проходят через те же испытания в повседневном общении с эмоциональным шантажистом, нагнетающим чувство вины. Без тесной связи и настоящей близости то, что выглядит браком или дружбой, становится лишь пустым каркасом отношений.

БЕЗ ИСТЕЧЕНИЯ СРОКА ДАВНОСТИ

Как только шантажист замечает, что он может воспользоваться виной жертвы, вопрос времени становится для него непринципиальным. Если нет недавних случаев, которые можно использовать для перекладывания вины и упреков, подойдут и прошлые. Для него не существует полного искупления вины. Объекты шантажа обнаруживают, что для них не существует закона об исковой давности, не существует момента, после которого о давнем «преступлении» – реальном или воображаемом – можно позабыть.

Карен, медсестра, с которой мы познакомились во второй главе, жила в «тумане» вины, который нагнетала ее дочь Мелани, ни на минуту не дававшая ей забыть о несчастном случае, произошедшем с ней в детстве.

Карен делала все, что могла, чтобы ослабить чувство вины, однако Мелани не давала ей забыть о том несчастном случае. Карен, как и все жертвы, с неизбежностью обнаружила, что с одной или двумя уступками шантаж не кончается, а только усиливается.