Пусть хоть тролли нас забирают, отрешенно думал он, но больше я не сделаю ни шагу.

В лесу царила тишина, даже птицы не пели. Солнце скрылось за темной тучей.

Спустя какое-то время начал накрапывать дождик. Одежда на Йоране намокла и отсырела.

Его пробил озноб. Надо было вставать и искать укрытие от непогоды.

Сквозь завесу дождя Йоран разглядел за деревьями крытую соломой крышу. Небольшой сложенный из камня домишко прятался в чаще леса.

– Эй? – крикнул Йоран, но ему никто не ответил.

Тогда он привязал Роскиля к дереву, а сам осторожно двинулся по тропинке к дому. Вскоре он очутился на поляне. Домик стоял на ее дальнем конце, рядом с небольшим полем. Должно быть, раньше на нем сеяли рожь и пшеницу, но сейчас оно выглядело заброшенным.

Едва Йоран подумал о пшенице, как его рот наполнился голодной слюной, и он сделал еще несколько шагов вперед.

– Эй! Дома есть кто? – крикнул он снова.

Домик молчал. У него даже двери не было – вход занавешивало старое, потрепанное покрывало.

Роскиль тревожно заржал за его спиной.

Но Йорана это не остановило и, приподняв край покрывала, он заглянул внутрь.

– Эй, хозяева?

Нет ответа. Домик хранил зловещее молчание. Но Йоран все-таки переступил порог, желая укрыться от дождя и обсохнуть.

Обстановка внутри напомнила ему родную усадьбу семьи Вострых. Здесь стояли дубовый стол со скамьями, возле очага висела кухонная утварь.

Но все было холодным и отсыревшим. В очаге уже давно не разводили огня.

Земляной пол был хорошо утоптан. И деревянная крыша выглядела вполне сносно, а это хороший знак.

Йоран прошелся по комнатке, выискивая что-нибудь съестное.

– Эй? – позвал он снова, но никто не отозвался. Только стук дождевых капель по треснутой плошке в углу – местами крыша протекала.

Нигде не нашлось даже самого завалящего кусочка хлеба, да и стол стоял пустой. Но тут над головой Йорана что-то хрустнуло.

Он посмотрел наверх. В настланном из широких досок потолке виднелся люк, из отверстия которого свисал короткий обрывок веревки.

Йоран подпрыгнул и, ухватившись за веревку, вскарабкался наверх.

Крышка люка отодвинулась, и нечто холодное обрушилось сквозь отверстие вниз, прямо на Йорана.

Чьи-то страшные волосатые тела. С костлявыми руками, острыми когтями и которые жадно вцепились ему в голову.

Хвитры!

Йоран оказался на полу, заживо погребенный под голодными хвитрами.

– Ну, нет худа без добра, – и Самуэль ободряюще похлопал Никлиса по плечу. – Зато теперь мы всегда будем рядом с едой, и нам не придется голодать во время похода на север.

Ему пришлось повысить голос, чтобы перекричать их отряд, напиравший на плетень. Поросята хрюкали и пронзительно орали, требуя кормежки.

– Рядом с едой, – проворчал Никлис, – но далеко от солдат. – И он отступил подальше от борова Келлера, который тыкался в него своим рылом.

В лагере ему хотелось быть рядом с кнехтами. Разговаривать с ними, может даже подружиться.

Но когда Никлис встретил первого кнехта, эта встреча чуть было не стала для него последней.

Кнехты – парни крепкие, здоровенные, как медведи. Когда кнехт выходит из своей палатки, то только держись. Он даже не подумает уступить кому-либо дорогу. Прет напрямую к своей цели, угрожающе потряхивая когтями и зубами, снятыми с убитых им троллей.

Их предводитель, Карл Вагнер, был огромен, как глыба. На широком кожаном ремне он носил длинный тяжелый меч в черных кожаных ножнах.

Однажды Никлис сделал попытку заговорить с ним.

– Господин Вагнер?

Вагнер как раз вышел из палатки, голый по пояс. На его руке виднелось пять черных отметин – должно быть, они обозначали число убитых им хвитр.

– Мир вам, господин Вагнер! – начал было Никлис. – Разрешите мне поупражняться…

Но Вагнер не то, что не остановился. Он даже головы не повернул.

– Прочь! – рявкнул кнехт и, не глядя, ударил Никлиса.

Слава богу, он ударил его не кулаком, а всего лишь ладонью. Но удар оказался настолько крепким, что Никлиса оторвало от земли, и он отлетел в сторону, прямо на густую траву, которая обеспечила ему мягкое приземление. Но в ушах все шумело от удара.

А Карл Вагнер потопал дальше, даже не оглянувшись.

Никлису было так плохо, что хотелось лечь и не вставать, но он заставил себя подняться и похромал через луг, очень надеясь, что никто ничего не видел. Но тут от рыцарского шатра донесся смех. Пара оруженосцев, одетых в красные одежды с белым узором, показывали на него пальцем и радостно гоготали.

– Кого мы все ждем? – спросил Никлис брата тем же вечером.

– Рыцарей, – ответил Самуэль. – Господина Магнуса и остальных. Пока они не появятся, не будет никакого порядка в крестьянском войске.

Но рыцари не появлялись. Хвитры тем более. Ожидание затягивалось.

Никлис мечтал о мече. Теперь он предпочитал держаться подальше от кнехтов и поближе к кузнице, откуда с утра до вечера доносились удары молота о наковальню.

Мастер Шмит и его подручные ковали оружие: копья, боевые топоры, кинжалы, наконечники стрел и копий… Но больше всего они ковали мечи.

Готовые мечи оставляли остывать возле кузни, и Никлис порой подолгу простаивал возле них, рассматривая. Длинные острые мечи с глубоким желобом для стока крови. Однажды он-таки не утерпел и протянул руку… и тотчас же крепкая, загрубевшая от тяжелой работы ручища с силой ударила его по ней.

– Lass doch, Spargel[18]!

Это был мастер Шмит собственной персоной. Но жизнь с дядей Стейном закалила Никлиса, и он сумел устоять на ногах.

– Я только хотел посмотреть, мастер Шмит.

– Так ты хочешь меч? – спросил кузнец. – Тогда можешь взять.

– Спасибо, мастер Шмит!

Кузнец засмеялся.

– Не стоит благодарности! Будет достаточно, если ты выполнишь для меня одно маленькое порученьице.

– Какое?

Шмит опустил свой молот на землю.

– Говорят, что гора, под которой спит Мидгордский Змей, вся целиком состоит из черного железа. Так вот, если ты спустишься под землю и добудешь мне хотя бы один кусок… То тогда, так и быть, я выкую тебе из него меч!

И кузнец снова засмеялся, но Никлис вздернул подбородок.

– И все-таки скоро у меня будет свой меч.