Вернувшийся муж поначалу все отрицал, ссылаясь на паранойю Габриэлы, оказавшейся к тому же Наташей. Да, познакомился, когда вел семинар, да, видел пару раз. Да, помог устроиться на работу провинциалке. Мало ли что она возомнила! Верить бескрайнему возмущению супруга хотелось, но не верилось. Несмотря на утешающие объятия надежных мужских рук. Слишком много соответствующих действительности фактов содержалось в письме. Вплоть до деталей интерьера их квартиры, оттенков и фактуры постельного белья и перечисления Татьяниной косметики в ванной (Габриэла упрекала ее в расточительности, а стало быть, материальной заинтересованности мужниными деньгами, который тот зарабатывает, не щадя себя).

Под гнетом улик муж сознался. Даже раскрыл причины, толкнувшие его на связь с этой… Габриэлой, прости господи. Он хотел почувствовать биение жизни. Его заел быт. Он же не старик, в самом деле. Ему просто хотелось небольших перемен. И он не виноват, что эта… такая дура. Ну да, сказал, что жена больна, чтоб отвязалась. Не разводиться же в самом деле из-за такой… Не надо было, конечно, водить в дом. А номер домашнего телефона он не давал. Просто как-то позвонил с него той на мобильник, не ожидал, что сохранит и воспользуется. Вот чувствовал в последнее время, что завязывать пора, да не успел.

Каждая из нас со стороны может дать отличный совет. Ведь если разумно подойти, всяко бывает. Но существует некая сила, заставляющая нас в собственной реальной ситуации поступать так, а не иначе, буквально предписывающая единственно возможный вариант поведения.

Татьяна просто не смогла больше видеть своего мужа. Тут дело совсем не в гордости или в принципе. Ее здоровый образцовый организм странно реагировал на самого дорогого ей человека: начиналась неудержимая рвота. Уже и ум так и сяк подсказывал, что надо бы смириться, уже и сердце признавалось, что любовь все еще жива. А желудок скручивался до судорог, как от самой последней тухлятины. Ей просто ничего не оставалось, как расстаться окончательно и бесповоротно. Собраться с силами. Выстоять. Продолжать жить. И даже со временем находить в жизни радость и надежду.

Что до остальных участников драмы – все развивалось по банальному сценарию. Габриэле, конечно, никакой Олег не достался, причем она до сих пор (а прошло уже 3 года) не понимает почему. Во всем винит стерву жену. Но с обстоятельствами неудавшейся любви смирилась и разрабатывает другой (подобный предыдущему) вариант, только с большей осторожностью и терпением.

Муж тоже во всем винит бывшую жену. Ее максимализм, непонимание, жестокость даже. Правда, сейчас рядом с ним вполне понимающая подруга, с которой он скоро свяжет свою жизнь официально.

Прав был Сомерсет Моэм, заметив, что никого мы так не ненавидим, как тех, кому причинили зло. Татьяна – объект и жертва ненависти тех, кто выставил ее доверие, любовь, нежность на поругание.

Могло ли быть по-иному в ее случае? Возможно, если бы она была внутренне готова и к такому повороту событий. Если бы она внимательней пригляделась и поверила самой себе. Если бы она изначально отдавала себе отчет, что ее мысли об Олеге – далеко не сам Олег. Тогда бы и организм реагировал не столь категорично. И здравого смысла бы хватило, и терпения.

А вот еще ситуация. Ирина и Евгений. По всем параметрам удачный союз, скрепленный временем. Сыграли серебряную свадьбу. Взрослый сын. Красивые – загляденье. Многого в жизни добились общими усилиями.

Ирина до сих пор не понимает, что заставило ее в то утро прочитать SMS у мужа на мобильном. За все годы совместной жизни она ни разу никоим образом не вторгалась в его личный мир. А тут – муж крепко спал после ночного дежурства (две тяжелейшие операции за ночь!), телефон валялся на кухне, она убирала остатки завтрака. Мобильник завибрировал, затрубил, зажужжал. Она испугалась, что муж проснется, хотя спальня их совсем в другом конце квартиры. Схватила аппарат, нажала кнопку, увидела сообщение на немецком, но с русского мобильного отправленное. Муж ее свободно владеет несколькими языками. Она же – только английским. Что-то кольнуло ее в сердце. Какое-то несоответствие: русский номер, немецкий текст. Что-то заставило взять с полки немецко-русский словарь и дрожащими пальцами листать странички, отыскивая значения слов, каждое из которых приводило ее в смертный ужас. Текст проявился примерно такой: «Как ты добрался домой после безумств нашей сегодняшней ночи? Я не слышала, как ты ушел. Я тебя хочу и знаю, что ты тоже. Целую».

Ира потом посмотрела: сообщений, подобных этому, была целая куча. Переводить уже не требовалось. Везде «хочу», везде «целую». Весело. Лихо. Задорно. Что-то уже около полугода. И то правда: в последние полгода он загрузил себя работой сверх всякой меры. Дежурство за дежурством. Операция за операцией. Усталость нечеловеческая. Раньше хоть на выходные выбирались за город или за рубеж сменить обстановку хоть на пару дней, а тут совсем перестало получаться.

Ирина достала загранпаспорт мужа (озарение какое-то нашло) и увидела, что сильно ошибалась: поездки за рубеж у мужа получались. Именно в те выходные, когда возникало неожиданное дежурство и срочная операция.

Совсем потеряв голову, Ира велела телефону набрать ненавистный номер.

– Знаю, знаю, что хочешь, а не можешь! Спи давай! – отозвался задорный бесшабашный женский голос на чистейшем русском языке. – Она рядом? Хочешь, но молчишь!

Щебетунья залилась счастливым хохотом и отключилась.

И что было со всем этим делать?

Она дала мужу выспаться «после безумств сегодняшней ночи». Она понимала, что лучше всего промолчать и ломать дальше комедию семейного благополучия. Теперь уже просто комедию… Не получилось. Не совладала с лицом, руками, увидев заспанное, младенчески-розовое лицо своей второй половины.

Был долгий разговор. Чистосердечное признание.

– Мне нужна была смена декораций, – объяснил муж. – Ну вот ездим же мы из любимого дома отдыхать в пятизвездочный отель. Вот она – пятизвездочный отель. И только.

«Пятизвездочный отель» оказался замужней женщиной. Муж, немец, коллега Евгения, практиковал в Москве и во Франкфурте. Роскошная женщина скучала. Ну и получилось как получилось.

– Я люблю тебя, – уверял муж. – Ты – родная. Самая дорогая.

Они не расстались. Живут, как жили. На выходные вместе летают сменить обстановку. Незапланированные операции развеялись как дым. Но у Иры пока не получается забыть. То текст вспомнится, то голос «отеля». Слезы сами наворачиваются. Ей хочется поменять в своей жизни все-все. Она просто пока не знает как. Но одно она знает точно: своему мужу она больше не друг. И никогда им не станет. Никогда. (Впрочем – насчет «никогда» знать она не может: время самый лучший лекарь…)

Желание устроить себе переменку между уроками жизни или лихую смену декораций возникает нередко, успешно осуществляется, о чем зачастую жены так и не догадываются. В целом ряде случаев мужья гордятся своими подвигами и никогда не примут отнесенное к ним определение «предатель». Никогда и ни за что. Но как иначе назвать жизнелюба, который пускается во все тяжкие во время беременности или болезни жены, да еще, бывает, и награждает супругу заболеванием, приобретенным во время гусарских подвигов? Как утверждают венерологи, подобные случаи, к сожалению, слишком часты, чтобы считать их исключительными.