Открываю ящик рядом с холодильником, перебираю гвозди и отвертки разного размера. Наконец-то найдя длинную деревянную ручку, достаю молоток, прячу его за ногу и иду в гостиную.

Я встаю перед отчимом, загородив телевизор.

— Мэтти не спит. Никто не приготовил ему ужин, — говорю ему, не обращая внимания на его дружка, сидящего слева.

Джон невозмутимо смотрит на меня. Он всего на семь лет старше моей матери, но жизнь его сильно потрепала. Кожа вокруг глаз и на лбу испещрена морщинами, ему постоянно приходится бриться, а его черные волосы всегда сальные. Зато без седины. Отчим не толстый, и у него есть работа, так что в наших краях он считается выгодной партией.

— Где его карандаши для рисования? — требовательно спрашиваю я.

Джон лишь смеется, опустошая банку пива.

— Думаю, у тебя сейчас имеются заботы поважнее, девочка. — Протянув руку, он ставит пиво на стол у себя под боком. — Проваливай отсюда.

Я не сдерживаюсь. Шея и лицо вспыхивают. Мне тошно от всего этого. Ненавижу его. Ненавижу такую жизнь!

Замахнувшись, обрушиваю молоток прямо отчиму на руку.

Если уж мне светит тюрьма, то зачем мелочиться? Давно хотела это сделать. Подхватив его пистолет, который просто лежит на тумбочке, бросаю молоток и взвожу курок.

— Твою мать, — рычит Джон, потирая руку. Его средний палец в крови. Он смотрит на меня, внезапно протрезвев. — Это уже не твой дом. Тебе больше некуда идти, да?

Я лучше буду на гребаных улицах спать. Не впервой. Однако понимаю, что забрать с собой брата и сестру не получится.

— Ты труп. — Его губы искривляются в мерзкой улыбке, пока отчим пытается перевести дыхание. — Сама знаешь. Я — все, что у тебя есть. Поэтому ты вернулась.

Моя рука дрожит.

В глазах Джона не остается и следа от боли, причиненной мной. Успокоившись, он наклоняется вперед и шепчет:

— Я — все, что у тебя есть.

Мне было на год меньше, чем Бьянке сейчас, когда он в первый и последний раз попытался что-то со мной сделать. В результате Джон лишился половины мочки уха. Но именно меня тогда забрали из дома, арестовали и несколько недель подвергали психологическим экспертизам, пока я не выяснила, что мама не ждет моего возвращения. Меня дважды забирали из ее дома. В обоих случаях я была не виновата. Черт побери, я всего лишь среагировала на происходящее, в то время как ей было все равно.

В конечном итоге она выбрала того, кто мог оплачивать счета.

Во мне больше не осталось ненависти к матери. Я искренне думаю, что когда-то она меня любила. Я это помню.

Просто некоторые родители понимают, насколько огромной ответственности и финансовых затрат требует ребенок, лишь тогда, когда он подрастает и перестает быть милым. И все ради чего? Что они получат взамен? Ну, серьезно? Собаки дешевле и не пререкаются.

Я не презираю мать из-за того, как она обошлась со мной. Однако ненавижу ее за то, что она завела еще двоих детей, которых не собирается воспитывать.

Джон поднимается с кресла и подходит ко мне.

— Приходи в гараж, Аро.

Мой взгляд устремлен на грудь отчима. Буквы на его футболке расплываются, я уже не могу их разобрать.

— Ее мать скоро вернется, — говорит его приятель.

Он не сводит с меня глаз.

— Ее мать в курсе, что она достаточно взрослая, чтобы начать зарабатывать себе на жизнь.

Не знаю, что Джон имеет в виду, но уверена, это касается единственного ремесла, для которого, по распространенному мнению, пригодны женщины.

Это все, на что, по мнению моей матери, годится она, до тех пор, пока не станет слишком старой для работы в клубе. И Бьянку учат тому же.

Я выдыхаю, когда Джон хватает мою руку и пытается отнять пистолет. Встретившись с ним взглядом, нажимаю на спусковой крючок.

К черту.

Раздается оглушительный хлопок; я вздрагиваю, а отчим отлетает назад. У него на руке появляется красное пятно. Друг Джона вскакивает со своего места и убегает. Выстрел эхом разносится по дому. У меня звенит в ушах. Сверху доносятся крики.

Я ощущаю жалящую боль в правой руке. Посмотрев вниз, замечаю кровь. Отчим держит мой молоток и, врезавшись в стену, падает. Его рука тоже вся в крови — рана не смертельная, но этого достаточно, чтобы мне впаяли несколько лет.

Все кончено.

Таков мой финал. Я практически чувствую облегчение.

Единственное, беспокоюсь о Мэтти. Бьянке будет понятно все то дерьмо, которое случится с ней в жизни. Мэтти еще слишком мал. Сейчас ему хочется только объятий. Брат не поймет, почему он никому не нужен.

— Аро! — кричит моя сестра. — Аро, что ты делаешь?

Она стоит в коридоре, переводя взгляд с меня на Джона. Мэтти прячется за ней с таким видом, словно вот-вот заплачет.

— Аро! — окликает кто-то еще.

Однако я не могу сосредоточиться. Пошатнувшись, ударяюсь спиной о стену и сползаю вниз, согнув колени.

— О боже! — Мать влетает в дом, падает рядом с отчимом и всхлипывает. — Что ты наделала? — орет она, обернувшись через плечо. — Убирайся! Убирайся немедленно! Как он теперь будет работать?

Как он теперь будет работать? Я едва не смеюсь.

Вдруг звучит другой, более низкий голос.

— Уберите отсюда ребенка, — распоряжается он.

Краем глаза вижу, как Бьянка разворачивает Мэтти и уводит обратно в спальню.

Я смотрю на происходящее будто сквозь пелену.

— У нас жертва с пулевым ранением, не фатальным. Бернс-авеню, 875, — опять произносит мужской голос. А потом… он прикасается к моему лицу. — Вставай.

Моргнув, поднимаю глаза. Хоук? Внезапно тело пронзает боль. Прежде, чем успеваю опомниться, он подхватывает меня на руки.

— Кто за это заплатит? — выкрикивает моя мама. — Аро? Мы не можем позволить себе скорую помощь. Почему ты не оставишь нас в покое?

Рука дрожит, и я не могу с ней совладать. Хоук выносит меня из дома. Я утыкаюсь подбородком ему в плечо, оглядываясь на дом, но смотрю не на мать, плачущую на полу в гостиной.

Я хочу забрать Бьянку и Мэтти.

— Я вернусь, — обещаю шепотом. В глазах темнеет, словно я все дальше и дальше углубляюсь в тоннель.

Но тут слышу едва различимый голос Хоука:

— Ты никогда сюда не вернешься.

Не знаю, сон ли это, однако через мгновение усталость и тошнота от боли берут верх над моими мыслями. Я держусь за Хоука, обхватив его шею, а он сажает меня в свою машину.

Глава 6

Хоук

Она — стихийное бедствие. Во всех возможных смыслах. Каждое из принятых ею за