могу! – резко отрезал в ответ на мою просьбу Инчаков. – У отдела есть и другие неотложные задачи.

– Валерий Витальевич, – обратился я к Розину и, не зная, что именно эти слова уже звучали сегодня, сказал:

– Держит людей в чёрном теле!

Розин и ещё несколько человек, которые присутствовали при первом разговоре с Галеевым, – засмеялись. Я же только чертыхнулся, не понимая, чего тут смешного, отвернувшись, замолчал.

– Группа Павлова, извините, он – «ранен», группа… Арбекова, – продолжил Инчаков, – совершает марш-бросок до района… – все опять уткнулись в карты, Инчаков указал точное место, – проводите поиск крупногабаритного тайника, изымаете его содержимое и вот в этом провинциальном городе проведёте передачу груза нашему агенту. Условия выхода с ним на связь здесь. – Юрий Игнатьевич взял у Розина заранее заготовленный конверт и передал Арбекову. – У вас, Владимир Борисович, уйдёт немало времени на проведение и подготовку городской операции. Я прошу быть максимально осторожными, там обещали нам очень серьёзное противодействие… Связь – в восемь или в двадцать часов ежедневно. На базу прибыть… Вопросы?

– У меня тоже не хватает людей, – начал было командир последней группы.

– Такие вопросы больше не обсуждаем.

– Ну, тогда вопросов не имеем.

– Прошу всех командиров продумать досконально дальнейший план действий групп, – уже уставшим голосом проговорил начальник отдела. – Раньше, чем через час, ко мне не подходить. Мне необходимо поработать с некоторыми деталями… И Юрий Игнатьевич уединился с Розиным и несколькими офицерами. Как мы узнали позднее, он пытался сколотить ещё одну группу из людей, которых можно было бы безболезненно взять из каких-либо групп. Шёл мозговой штурм тех задач, которые стояли перед отделом. Примерно то же самое происходило и в отделе Кириченко.

Группа Сорочкина получала боевую задачу уже без нашего присутствия. Были только Инчаков и Розин. Валерий Витальевич одобрил и это решение командира. Даже на учениях бывают секреты. А бывает и так, что по решению Центра ставится практическая задача, включающая в себя некую проверку территориальных подразделений, которую нужно выполнить вне зависимости от учебных процессов. Та составляющая, которая у нас называлась штабом, и формировала учебные и боевые задачи, она и была архитектором. Штаб, через наши физические и психологические «мучения», складывал необходимые кирпичики-подразделения, а командиры и преподаватели цементировали это уникальное сооружение.

* * *

Я прибыл к Инчакову через час и доложил своё решение для выполнения задачи. У меня в группе были молодые, физически крепкие офицеры и прапорщики. Собравшись вместе, в течение предыдущего часа группа оживлённо вырабатывала решение. По нашим, уже неписаным правилам, имели возможность высказываться все. Ну, во-первых, – это правильно, потому что каждый имел свой опыт и видение ситуации. А во-вторых, все члены группы – это единая семья, вся жизнь проходит вместе. Вместе работаем, вместе отдыхаем, празднуем успехи, вместе «попадаем под раздачу». Любой офицер или даже прапорщик был обучен всему, он был готов выполнять поставленную задачу отдельно. Мы шутили: «Автономен, как подводная лодка». Автономность была не только в том, что у каждого с собой было всё необходимое для действий и в городе, и в лесу, но и потому, что знания у каждого после многих лет обучения были универсальными. Но, кроме того, у всех была своя специализация: командир, заместитель по диверсионной работе, заместитель по оперативной работе, специалист по минно-подрывной деятельности, специалист по наружному наблюдению, снайпер, радист, врач и два разведчика. А значит, каждый имел ещё и дополнительные знания, очень необходимые для принятия единственно верного решения. Каждый обладал правом иметь личное мнение и убеждённо доказывать своё видение ситуации и в целом, и в отдельности, по деталям. Но после принятия решения командиром все работали, как единый организм.

Наша группа снялась с базы минут через двадцать после длинного разговора с Юрием Игнатьевичем и его напутственных слов «перед дорожкой».

Мы уходили первыми.

Люди в лагере где спали, где сидели группами, склонившись над картами. Нас провожали ободрительными взглядами и знаками.

А мы, хорошо отдохнувшие, сытые, разгрузившие свои огромные рюкзаки, насколько это было возможно, «рванули, как на пятьсот». Впереди шли два опытных капитана – Саша Мордвинов и Володя Зайцев. Темп сразу же взяли высокий. Оба – пограничники, окончившие одно из самых престижных военных училищ страны. Хорошие спортсмены, подготовку в ОУЦе проходили уже шестой год. Значит, все необходимые темы ими усвоены и навыки получены. Наши командиры и учебный отдел штаба, которые и планировали учебные процессы, считали, что полный курс обучения офицера отобранного в подразделение, длится семь лет. Поэтому мы все были уже «выпускники». Я абсолютно не переживал за правильность выбранного ими маршрута, скорость движения и безопасность пересечения открытых участков местности. Лишь иногда я искал точку нашего нахождения на местности и удовлетворённо опять надолго прятал карту.

Шли долго, практически всё светлое время суток. Через каждые два часа делали десятиминутный привал. Давали возможность отдохнуть ногам, задирали их вверх, на деревья или на рюкзаки, а тело распластывали по земле, чтобы отдыхала спина. В эти несколько минут успевали поговорить и побалагурить.

На одном из таких привалов вспоминали случай, произошедший на каких-то предыдущих учениях. Тогда с нами шёл помощник начальника отдела Владимир Иванович Голик. Он был значительно старше нас, очень авторитетный и уважаемый полковник. В группе по статусу в это время он был проверяющим, у нас это называлось «посредником»… Наблюдал, оценивал и, конечно, подсказывал. Поскольку, как человек, Владимир Иванович всегда отличался порядочностью, он выполнял функции рядового разведчика, приговаривая: «Не барин – сам сделаю…» Поэтому вместе со всеми прочёсывал местность во время разведки объекта. Тёмная дождливая ночь. Наткнулись на секрет противодействия, практически чуть не наступив на него. Всполошили охранение. Поднялась группа преследования, и человек тридцать-сорок бросились в погоню. «Мы бежали, как зайцы с горы, – рассказывал один из участников этой гонки, – практически сразу растворившись в темноте ночи. Местонахождение группы определяли только по шуму ломаемого нашим неудержимым бегом кустарника и леса. Пробежав километра три, упали в канаву и затихли. Слышали только раздражённые голоса солдат: Куда они делись? Как сквозь землю провалились…»

После того как всё кончилось и группа была в безопасности, Голик произнёс: «Пусть я лучше умру от инфаркта, чем от позора, что меня поймают…» Эти слова одного из наших командиров стали затем определяющими для каждого из нас. Уход от преследования, побег – это одно из самых важных упражнений спецназа.

Длительное совместное нахождение в лесу имеет две совершенно противоположные стороны, как у медали. Всё подразделение в самом начале делится на пары, затем – на четвёрки. И далее – всё и всегда у них происходит вместе. Рядом спят и бодрствуют, едят, идут на