– А та девушка, Мэри, которая была у Понсонби?

Шарли хотела повернуть голову и не смогла.

– У нее, скорее всего, останутся шрамы, но она поправляется. Она уже кое с кем подружилась в «Лунном доме», хотя я не думаю, что она захочет там работать. Она замечательно разбирается в прическах, и девушки договорились, чтобы она укладывала им волосы для вечера. Она неплохо проводит время, и с ней все будет в порядке, поверь мне…

Шарли изо всех сил старалась держать глаза открытыми, но веки опускались, несмотря на все усилия.

– А теперь отдохни, Шарли, милая. Все будет хорошо. Голос Мэтти звучал так мягко, и Шарли почувствовала осторожное прикосновение ее руки ко лбу. Она улыбнулась, вспомнив, что Мэтти всегда делала так, когда Шарли была маленькой.

Может, она и сделает так, как сказала Мэтти. Как ей может повредить то, что она поспит здесь? Ведь она не в постели Джордана Линдхерста, ничего такого. И хоть она и голая, это всего лишь на несколько часов, а она так дьявольски устала…

Джордан Линдхерст смотрел, как она спала в его постели. Он отнес ее сюда без всякой задней мысли. Машинально зашел в свою комнату и опустил драгоценную ношу туда, где, как ему подсказывало все его существо, она и должна быть – на свою подушку.

Пока он смотрел на Шарли, та задрожала, и он сжал зубы, изо всех сил борясь с желанием раздеться, лечь рядом, крепко обнять ее, прижать к себе и не отпускать, пока все ее страхи не улягутся.

Вместо этого он замучил свою прислугу, требуя, чтобы они разыскали его личного врача, принесли самую мягкую подушку, достали дров, чтобы растопить камин в его комнате, и послали кого-нибудь в «Лунный дом».

Впрочем, последнее было совершенно излишне, потому что вскоре после того, как Джордан и Шарли приехали в Кальвер-Хаус, Мэтти забарабанила в парадную дверь его дома и чуть не снесла дворецкого Джордана, стремясь как можно скорее попасть к своей подопечной.

Джордана восхитили преданность, любовь и уважение Мэтти по отношению к мадам Шарли. Она обращалась с ней то как с маленькой девочкой, то как со взрослой женщиной, и Джордану было совершенно ясно, что эти двое очень давно знают друг друга.

Он заметил шрамы Мэтти. А вот на Шарли ему взглянуть не удалось, потому что Мэтти выгнала его из комнаты сразу же, как только приняла на себя заботу о ней, и не пускала обратно до тех пор, пока не запеленала Шарли, как младенцами не устроила ее уютно под теплым одеялом.

Сначала Мэтти отнеслась к Джордану крайне подозрительно и враждебно.

– Мы отвезем ее домой, как только появится такая возможность, милорд. – Мэтти очень настаивала на этом своем намерении, и Джордану понадобилось проявить все свое обаяние, чтобы заставить ее передумать.

– Понсонби представляет собой реальную угрозу, госпожа Мэтти, – прибег он к самому последнему и самому вескому аргументу. В конце концов, это ведь была правда. – Я могу гарантировать ее защиту здесь, в Кальвер-Хаус. Можете ли вы сказать то же самое о «Лунном доме»? Я знаю, у вас есть охрана, но ведь туда заходит столько людей. Заметите ли вы, если туда проскользнет человек Понсонби? Или если придет кто-то, кого он наймет, чтобы причинить мисс Шарли вред?

Мэтти наклонила голову и смотрела на Джордана так долго, что он уже начал краснеть.

– Знаете, Понсонби ударил ее. Он был очень груб и несдержан, – сказал Джордан, не зная, поможет ли это сделать его предложение о предоставлений Шарли убежища более убедительным.

– Джентльмены часто так поступают, не правда ли? – Колкий ответ Мэтти удивил его.

– Нет, госпожа Мэтти.

В ответ Мэтти лишь фыркнула. Будь он проклят, если позволит ей взять верх, подумал Джордан.

– Мужчина, ударивший женщину, не джентльмен. Он может быть человеком высокого происхождения, богатым, но только не джентльменом. Нет никакого, я повторяю, никакого оправдания мужчине, осмелившемуся поднять руку на женщину. Один-единственный раз, когда я застал солдата из своего полка за этим занятием, я велел его высечь. И дал это право женщине, которую он обидел, и нескольким ее подругам. У всех на глазах.

Джордан заметил, что при этих словах на лице Мэтти промелькнуло какое-то странное выражение. Сначала это было нечто похожее на облегчение, а потом оно переросло в чуть заметную улыбку.

– Ну-у-у… – Она закусила нижнюю губу, обдумывая его слова.

Джордан улыбнулся, изо всех сил стараясь излучать обаяние и надежность.

– Думаю, не будет никакого вреда, если подержать ее здесь день или два. Но, предупреждаю, никто не должен об этом знать…

Джордан энергично закивал.

– Она и так уже достаточно настрадалась от сплетен, бедняжка. Ничего хорошего для вашей и ее репутации не будет, если станет известно, что она была здесь.

– Никто не проронит ни единого слова, госпожа Мэтти. А вы можете приходить и уходить, когда захотите. Если вы желаете остаться с ней…

– Я должна так поступить, – произнесла Мэтти. У Джордана внутри все сжалось от ее слов. – Но кроме Шарли только я могу руководить всем, что происходит в «Лунном доме». И, если я тоже исчезну, пойдут разговоры. Нет. – Она приняла решение. – Я доверюсь вам, полковник Линдхерст. Позаботьтесь о ее безопасности и дайте ей поправиться. А потом пришлите ее домой.

Джордан пообещал. «Позаботьтесь о ее безопасности». Именно этим он и занимался. Лежа на неудобном диване под одеялом, он мог быть уверен, что ей ничего не угрожает. Джордан приказал нескольким слугам следить за домом и конюшнями, сославшись на имевшие недавно место кражи в округе. Большая часть прислуги знала, что он привез в дом раненую гостью. Но почти никто, за исключением его камердинера и дворецкого, не знал, кем была эта самая гостья, да и вообще, что это именно гостья, а не гость.

Двери в дом были закрыты на засов. Спальня заперта, а окна, выходившие в сад, расположенный за Кальвер-Хаус, совершенно неприступны. Джордан задался вопросом, а не перегибает ли он палку со всей этой «безопасностью», но потом вспомнил выражение лица Понсонби. Этот человек явно затаил обиду, особенно учитывая, что, по его мнению, его оскорбила женщина, да к тому же шлюха.

Шлюха. Ха! Женщина, спящая в его кровати, была шлюхой с той же вероятностью, что и он сам.

Джордан очень ясно понял это, когда держал ее, дрожащую, на руках и устраивал в своей комнате.

Ее глаза открылись и непонимающе посмотрели на него, последствия шока все еще отражались в их туманных серых глубинах. Любая шлюха была бы приучена к подобного рода насилию, потому что, несмотря на то, что жили они в век просвещенный, проституток регулярно подвергали крайне жестокому обращению.

Ее изящные ручки крепко держались за его сюртук, и, когда Джордан спустил с ее плеч разорванное платье, он подивился мягкости ее кожи. Она была настоящей леди, и, каким бы ни было ее прошлое, Джордан точно знал, что: она не шлюха.