– Взаимно, герцог, – улыбнулся Макс, тоже переходя на русский.

– А у меня для вас, Йёю, есть маленький презент, – неожиданно ухмыльнувшись в стиле Федора Кузьмича, сказал Виктор, доставая из заднего кармана брюк и протягивая герцогу документ в обложке цвета бургундского вина.

– Вот как? – Йёю открыл паспорт и бегло просмотрел первую страницу, на которой уже имелась его фотография, естественно, заверенная соответствующей печатью. – Август Йёю? Недурно. Это единый паспорт Европейского союза, я не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь, – подтвердил Макс, имевший в кармане пиджака, оставленного в кабине штурмовика, точно такой же паспорт.

– И гражданство, я полагаю?

– Естественно, – еще шире улыбнулся Виктор. – И гражданство, и домик на берегу озера Гарда.

– Благодарю вас, князь. А где это? – поинтересовался Йёю, убирая паспорт в карман.

– В Северной Италии, – объяснил довольный произведенным эффектом Виктор. – Вам должно понравиться. Немного напоминает плато Гроз.

– Недурно, – согласился Йёю. – А фамилия Йёю не вызовет недоумений?

– А мало ли странных фамилий?

– Тоже верно, однако если я буду так представляться, то хотелось бы чувствовать себя более уверенно. Особенно если вопросы все-таки возникнут.

– Не беспокойтесь, герцог, – ответил Виктор, на этот раз взяв инициативу на себя и разливая водку по рюмкам. – Я вам потом передам все остальные документы, для вас и для госпожи Цо, там имеется еще и ваша подробная биография. Дело в том, что ваши предки, представьте, перебрались в Италию из Венгрии.

– А что, у венгров бывают такие имена? – сразу же заинтересовался Йёю, который наверняка слышал о Венгрии в первый раз.

– Вот уж не знаю, – пожал плечами Виктор, протягивая герцогу полную стопку. – Но другие, вы уж поверьте, не знают тоже. Ваше здоровье, Йёю, и здоровье вашей супруги!

– За будущего наследника, – поддержал друга Макс, сказав это по-ахански и, чтобы сделать Йёю приятное, определив род наследника как общий.

– Спасибо, господа! – Йёю поднес стопку к губам и медленно выпил ее содержимое.

Но разговор на этом не закончился. Оказывается, герцога волновали и другие вопросы. Сначала, Йёю вежливо поинтересовался здоровьем супруг своих собеседников, затем внезапно – вот уж от кого Макс менее всего мог ожидать такого предложения, так это от великоаханского шовиниста Йёю – высказал предположение, что будущий сенат империи следовало бы формировать на представительской основе, исходя из принципа 1:3. По мнению Йёю, наряду с аханками, землянами и той'итши, сама империя как единое целое тоже должна была иметь право на равную долю представителей, рекрутируемых соответственно в равных пропорциях из высшей знати и окружения императрицы.[26]Вопрос был неновый. Впрочем, до сих пор он обсуждался лишь в узком кругу, и рассказывать об этом Йёю, по мнению Макса, было незачем. Однако то, что герцог пришел к тем же выводам, что и они четверо, снова же говорило в пользу Йёю, который был, как оказалось, не только умен, но и в достаточной степени гибок, чтобы понять и принять необходимость кардинальных изменений во властной пирамиде империи.

– Причем сделать это нам придется сразу же, как только мы сможем перехватить власть, – сказал Йёю, выцедив следующую порцию водки. – Однако задуматься над отбором кандидатов во все четыре квоты необходимо прямо сейчас. Хорошо бы иметь сформированный сенат еще до начала боевых действий.

– Хорошо бы, – согласился Виктор, возвращая свою стопку на стол. – Более того, у меня такое впечатление, что имперскую квоту и квоту той'итши мы можем расписать хоть сегодня.

– Можем, – Макс тоже представлял, кто войдет в имперский список, как, впрочем, и то, что Йёю осведомлен об этом не хуже, чем он и Виктор. – Наибольшие проблемы возникают с аханским и земным списками. Здесь еще много вакансий.

– Пожалуй. – Йёю задумчиво посмотрел на бутылку без этикетки, из которой они пили, и чуть улыбнулся. – Вас не затруднит, князь?

– Ни в коем случае. – Виктор тоже улыбнулся и стал разливать по новой.

– Если вы, господа, не сочтете мой интерес неуместным, я хотел бы прояснить еще один вопрос.

Макс взглянул на бутылку, которую только что вернул на место Виктор, и увидел, что водки осталось совсем немного. Возможно, граммов пятьдесят, но никак не больше. Больше не выходило и по его расчетам. На все злободневные вопросы одного литра было явно недостаточно.

– Спрашивайте, Йёю, – предложил он. – Незаданные вопросы, как невылеченная болезнь, – добра не принесут.

– Одни неприятности, – поддержал его Виктор. – Ну, вздрогнули, что ли?

Йёю только усмехнулся, показывая, что уже знаком с этим оборотом и, как всегда, медленно, вдумчиво смакуя, выпил водку.

– Видите ли, господа, – сказал он, возвращая стопку на место и доставая из заднего кармана своих джинсов кожаный чехол вполне узнаваемой формы. – Несколько дней назад у меня выдалось немного свободного времени, и я смог наконец восполнить некоторые пробелы в моих знаниях истории и географии Земли.

«О господи, – с тоской подумал Макс. – Только не это!»

Но это было именно то, о чем он подумал.

– У меня было мало времени, – продолжал между тем Йёю, достав из футляра сигару и возвращая его обратно в карман. – И я отдаю себе отчет в том, как мало я успел узнать, но все-таки…

Йёю извлек из другого кармана элегантный каттер[27]и осторожно обрезал конец сигары. Сделал он это мастерски, так, что покровный лист сигары не раскрылся, и удовлетворенный результатом, вернул гильотинку в карман.

– Что за марка? – поинтересовался Виктор, протягивая герцогу зажигалку.

Ответ Лауреата их не удивил.

– Cohiba, – раскурив сигару, коротко ответил Йёю.

«Кто бы сомневался!» – Во всяком случае, Макс не удивился. Он успел достаточно хорошо изучить Йёю, чтобы уже не удивляться стилю его жизни. Виктор, по-видимому, тоже.

– А знаете, для кого были впервые приготовлены эти сигары? – с усмешкой спросил он.

– Знаю, – ответил Йёю. – Мне объяснили в магазине господина Давыдоффа, но если вы, князь, при случае, расскажете об этом… – он прищурился, вспоминая незнакомое имя, – об этом Кастро, я буду вам весьма признателен. Я все же не понял, чем он был знаменит, кроме того, что для него создали эту марку.

– Вернемся к вашему вопросу, – предложил Макс, предпочитавший нырять в холодную воду сразу, с головой, а не растягивать «удовольствие», входя в нее медленно.