– Понятно! Если я хочу когда-нибудь стать княгиней Морозини, мне придется приручить дракона, – вздохнула Анелька.

– Лучше сразу предупредить вас: этот дракон не приручается! До скорого!

Оставив Анельку изучать содержимое высоких книжных шкафов и выбирать себе книгу по вкусу, Альдо вышел из комнаты и отправился искать Чечину. Далеко ходить не пришлось: та словно по волшебству оказалась в «портего», длинной галерее-музее, какие имеются в большинстве венецианских палаццо. С невинным видом старая служанка обмахивала метелкой из перьев стоявший на порфировой подставке стеклянный ящик с каравеллой под распущенными парусами внутри. Альдо не обманул ее притворно равнодушный вид.

– Это очень гадко – подслушивать под дверью! – прошептал он. – Ты должна рассказать об этом на исповеди!

– Смешно! Будто ты не знаешь, какие здесь толстые двери, ничего и не услышишь!

– Может быть... когда они закрыты. А эта была приотворена, – продолжал он дразнить толстуху. – И давно ты орудуешь здесь этой штукой?

– Ладно, хватит! Куда ты ее денешь?

– Поселю у Анны-Марии. Никто не станет искать ее там. Ей будет спокойно.

– Ей что – покой нужен? Посмотрев на нее, и не скажешь!

– Нужен больше, чем ты можешь себе представить. Если уж хочешь знать все, ей грозит опасность. И это одна из причин, по которым я не хочу держать ее здесь: у меня нет никакого желания подвергать опасности этот дом и его обитателей...

Морозини собрался уже спуститься к себе в кабинет, чтобы позвонить, но спохватился:

– Ах, да! Пока не забыл: кому здесь известно ее имя?

– Заккарии, конечно, потому что он ее встречал, когда она явилась, и еще нашему господину Бюто. А молодому Пизани – пет, он был на вилле Стра, экспериментировал картины...

– Проводил экспертизу! – машинально поправил ее антиквар. – А обе горничные?

О, эти – нет! Они едва ее видели. А я никогда не умела запоминать иностранные имена. Знаю только, что она леди... какая-то там!

– Никаких леди – какая-то там или как-то еще! Отныне она – мисс Энни Кэмпбелл. Я предупрежу Заккарию и Ги.

Альдо собирался было позвонить своей приятельнице Анне-Марии, чтобы договориться о квартире для Анельки, но, поразмыслив, решил сходить сам. Он знал по опыту, что телефонные барышни в Венеции одержимы неутолимым любопытством и без колебаний разносят по всему городу хоть сколько-нибудь пикантные сплетни. Лучше обойтись без их услуг.

Анна-Мария Моретти жила на берегу тихого канала в чудесном розовом доме с красивым садом, выходившим задней стороной на Большой канал. После войны, на которой погиб ее муж, врач, она устроила у себя что-то вроде семейного пансиона, куда принимала только по рекомендации и только тех постояльцев, кто желал спокойной жизни. Ведь это был ее собственный дом, куда только из-за финансовых затруднений пускали временных жильцов, и вдова Джорджо Моретти ни за какие деньги не пустила бы к себе шумных или плохо воспитанных клиентов. Она добивалась, чтобы постояльцы вели себя так, словно гостят в любом из соседних дворцов.

Анна-Мария встретила Альдо по обыкновению тепло – ведь они были давними друзьями. Она приходилась сестрой аптекарю Франко Гвардини, в обществе которого Морозный провел все детство и юность, и ни одна размолвка не поколебала согласия между ними. Анна-Мария была младшей в семье, и сейчас ей исполнилось тридцать пять. Увенчанная пышной шевелюрой частого среди венецианок теплого золотистого оттенка, она принадлежала к тому типу, о котором говорят: «Какая прекрасная женщина!» Черты ее лица, линии тела напоминали греческие статуи, но были холодноваты. Холодок этот, наверное, был чисто внешним, но он неизменно останавливал Альдо, едва ему приходила мысль поухаживать за сестрой приятеля. Его чувства к ней были сугубо братскими, да оно и к лучшему, потому что Анна-Мария была однолюбкой: гибель мужа положила конец ее чувственной жизни.

Она мягко улыбнулась, увидев Альдо, – эта улыбка придавала ей больше всего очарования.

– Хочешь, выпьем по стаканчику в саду? Такое славное утро!

Осень в этом году выдалась на редкость теплая, сад был еще полон цветов, багрово-красные резные листья дикого винограда увивали стены дома и соседнего палаццо, делая его похожим на роскошный ларец. Но Морозини отклонил приглашение:

– Я бы охотно выпил чинзано со льдом, но лучше у тебя в кабинете. Надо поговорить!

– Как хочешь...

Анна-Мария умела слушать собеседника, не перебивая, и Альдо довольно быстро рассказал ей о сложившемся положении. Однако вместо того чтобы испугаться возможных неприятностей, связанных с ее будущей пансионеркой, она расхохоталась.

– Уверена, все, что она говорит, – сплошное преувеличение! Ты же знаешь женщин! Этой, например, взбрело в голову стать княгиней Морозини. Поскольку ты не беден и не уродлив, я ее не виню. Но, может быть, ей удастся добиться своего?

– Даже и не думай об этом! Времена, когда я хотел на ней жениться, давно прошли, и я сильно удивился бы, если бы это желание вернулось. И все же не считай неприятности Анельки пустяками. Я ведь рассказал тебе все как есть не только потому, что ты – верный друг, но и для того, чтобы ты могла отказаться, узнав всю правду.

– Ты хочешь, чтобы я отказалась?

– Нет. Надеюсь, ты согласишься, но времена переменились, и иностранцы, подолгу задерживающиеся в Венеции, привлекают особое внимание молодчиков Муссолини, а я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

– Нет никаких причин для неприятностей. Во-первых, меня очень уважают в муниципалитете, во-вторых, шеф местных фашистов ест у меня с руки, и главное – у твоей подружки американский паспорт. А «черные рубашки» обожают американцев и их доллары. Если мисс Кэмпбелл хорошо сыграет свою роль, проблем не будет. Ступай за ней!

– Приведу после обеда. Ты просто прелесть! Вернувшись домой, Альдо принялся искать Анельку, чтобы поскорее сообщить ей, что все уладилось. Однако это оказалось нелегко, ибо он и мысли не допускал, что она может оказаться перед витринами его магазина. И все же она была именно там в обществе Анджело Пизани, явно павшего перед ее чарами. Молодой человек с благоговейной предупредительностью водил гостью по двум большим залам, прежде, в те времена, когда венецианские корабли заходили в порты Леванта, чтобы вывезти оттуда все, чем славился сказочный Восток, служившим складами товаров. Теперь место специй, рулонов шелка, ковров и другой роскоши заняла – свято место пусто не бывает! – выставка чудес, произведенных за века художниками и ремесленниками старушки Европы.

Альдо появился как раз в ту минуту, когда Анелька взяла в руку большой старинный кубок из гравированного золотом хрусталя.

Она подставляла кубок под лучи солнца и радовалась, глядя, как играют блики на гранях, а Анджело, порозовевший от волнения, тихим голосом рассказывал ей историю этого бесценного экспоната. Увидев вошедшего хозяина, молодой человек покраснел и смутился так, словно Морозини застал его на месте преступления.