Мы попросили 100 студентов гуманитарных специальностей (юристы, менеджеры, психологи) ответить на ряд вопросов, касающихся типичных отношений в семьях, в которых они живут и которые видят вокруг себя. При этом ставилась задача выяснить, можно ли описать эти отношения как взаимодействие равных по статусу людей, если же нет, то какие другие отношения они могут напоминать?

Только 37 % студентов полагает, что отношения в семьях, которые они наблюдают, можно описать как равные. Большая часть считает, что они скорее соответствуют отношениям, когда жена занимает более высокий статус по сравнению с мужем. Около 10 % ответили, что главой семьи является муж.

В русской традиции типично заменять слово «любовь» со стороны женщины словом «жалеть». Жалеть, помогать, иногда – бояться, но не воспринимать мужа как равного, способного понять, быть другом.

Еще одной особенностью русской культуры в сфере, связанной с теплыми отношениями между мужчиной и женщиной, является весьма ограниченный круг слов, описывающих сексуальные отношения. Это означает, что язык не предполагает обсуждения подобных проблем между партнерами. Невозможность выразить ощущения словами не свидетельствует об отсутствии секса как такого, что подтверждается многовековым существованием русских. Особенности языка демонстрируют лишь проблему в общении между супругами, а не в действии. Обсуждение введения урока сексологии в школах вызвало бурную негативную реакцию со стороны общественности. Многие поборники нравственности настаивают на запрете сексуального образования в школе, ссылаясь именно на традиции русской литературы.

Однако русская традиция неоднозначна. В деревне и раньше и теперь используют для этого типа общения нецензурную лексику, а интеллектуальная элита XIX в., читавшая русскую литературу, в домашних условиях объяснялась на французском языке, в котором существует (если верить российскому философу И. С. Кону) широкий спектр соответствующих слов. Сейчас, когда французский язык утратил свои позиции, этот словесный вакуум вновь занимает либо инвективная (бранная) лексика, которая компенсирует ограниченность языковых возможностей, позволяя отреагировать сексуальные желания через бранное слово, или назаборная живопись. Подобное описание ключевых моментов в жизни каждого человека (а от них ведь зависит выживание народа в целом) в «грязном слове» представляет собой ту же инверсию ценностей. Это следствие христианского запрета на переживание чувств при сексуальном взаимодействии, которые этим религиозным течением воспринимались как греховные. Муж и жена должны были «отправлять супружеские обязанности» – то есть совершать некоторые действия, приводящие к рождению детей. Речи не шло о совместных чувствах, признавались лишь обоюдные обязательства, при этом не было надобности обсуждать возникающие проблемы.

Возможно, что именно с этим связано редкое описание в отечественной литературе соответствующих отношений. Они появляются лишь на рубеже XIX–XX вв., когда Фрейд направил внимание общества на эту проблему и писатели подхватили тему.

В устном же творчестве – анекдоте – на другом, далеком от литературного, языке эта тема задействована, но весьма специфично, поскольку анекдот не интересуется чувствами и мыслями участников, описывая лишь их действия.

Анализ русской заповедной сказки, проведенный В. Ерофеевым, свидетельствует о том же. Заповедная сказка фиксируется исключительно на сексуальной сфере. Она совершенно безучастна к внутреннему миру, желаниям и чувствам женщины. Ее любимый положительный герой – солдат, с точки зрения которого обычно и ведется повествование. У женского персонажа сказки может быть то или иное желание, но оно не интересно герою. Он совершает свои действия вне зависимости от настроения и желаний партнерши, в соответствии с теми задачами, которые сам себе ставит.

Современный вариант такого подхода реализуется в широко распространенном тесте «Что вы знаете о сексе?» (который часто печатается в популярных сборниках по психологии). В нем вводится уникальный вопрос: «Всегда ли жена должна быть готова к половому акту?» Правильным считается ответ: «Всегда, когда муж этого хочет». Обратный вопрос для мужчин авторы теста полагают излишним. Оставим это без комментариев. Достойно внимания лишь то, что поведение в любви является наилучшим тестом при оценке личности.

Ребенок осваивает поведение любящего в раннем детстве, обычно, к возрасту шести лет. Человек психологически зрелый будет воспринимать отношения между мужем и женой как равные, когда каждому члену семьи предоставляются одинаковые возможности в реализации личностных качеств. Несущий груз вины человек будет регулярно снимать это тягостное ощущение слабости и незащищенности через унижение того, кто рядом. Наблюдение еще более слабого и униженного создает временное ощущение силы и значимости.

Этот последний вариант любви запечатлен в русской традиции формулой: бьет – значит любит. Но современный ее вариант включает не столько физическое насилие, сколько психологическое, участниками даже и не всегда осознаваемое. С физическим насилием проще. Уверенность, что необходимой стороной любви являются побои мужа, так же традиционна, как и другие, разбираемые в этой книге вопросы. Люди, вступающие в XXI в., несут ее, как и их предки. Выходя замуж, девушка верит в безбрежность любви, которой окружил ее возлюбленный, она рисует себе картины прекрасного будущего, хотя живет в мире, где мужья и жены ведут себя иначе, чем она и ее жених в мечтах. Но когда эта идиллия разбивается о быт, она не объясняет это исчезновением любви или неадекватным поведением в семье каждого из ее членов, не ищет причин и не пытается изменить что-либо. Ей вспоминается привычная формула «бьет – значит любит», «кого люблю – того и бью». И она начинает приспосабливаться к этой новой стороне любви.

Статистика подтверждает, что насилие – широко распространенный феномен русской культуры. Согласно результатам, полученным в Комитете Государственной думы по делам женщин, семьи и молодежи, 30–40 % всех тяжких насильственных преступлений совершается в семье, причем 70 % жертв составляют женщины и дети. По данным Петербургского кризисного центра («Литературная газета», 1997, № 29), около 70 % женщин в течение жизни обязательно сталкиваются с насилием. В 51,2 % случаев это происходит в возрасте до 18 лет и чаще всего дома у жертвы. Виды насилия распределяются следующим образом: сексуальное составляет 58,1 % от общего количества, физическое (побои, истязания, нанесение телесных повреждений) – 30,2 %, психологическое – 9,3 % и, наконец, экономическое – 2 %. В разряде «сексуальное насилие» преобладают изнасилования (86,6 %), причем каждое седьмое совершает муж, да и физическое насилие в 74,4 % случаев – также он.

По-видимому, столь низкие цифры психологического насилия объясняются не тем, что оно встречается редко, а тем, что жертва обычно не определяет соответствующее действие партнера как насилие. Согласно современным правовым нормам (но не в России), к психологическому насилию относятся и такие его формы, как вызывание чувства вины у собеседника. Разбор любого скандала в семье обязательно обнаруживает стремление одного из его участников (а часто и у обоих) вызвать чувство вины у другого, уязвить, обидеть, унизить. Пристальный анализ показывает, что это не попытка решения проблемы (она разрешается в спокойной обстановке, когда учитываются точки зрения каждой из сторон), а желание взвалить ответственность за ситуацию на плечи другого человека. Обвиняя друг друга, они срывают на ближнем накопившиеся эмоции. Это привычный способ снятия стресса, а не решения проблемы.