Как же приятно бывает, когда мои атрибуции становятся основанием для научных поисков других исследователей. Оказывается, в фондах Государственного Исторического музея хранятся поступившие туда ещё в 1923 году рисунки с эскизами диадем, сделанными в первой четверти XIX ювелирами мастерской братьев Дюваль.

По одному из набросков старший из них, Яков Дюваль, исполнил в годы правления Павла I диадему сапфирового убора для императрицы Марии Феодоровны. С небольшими изменениями в рисунке «Собственный ювелир» в это же время создал диадему для заранее заготовляемого приданого великой княжны Екатерины Павловны. Те же стебли, густо опушённые удлинёнными листочками, между которыми «расцвели» дивные крупные «тюльпаны», а в месте схода веточек удлинённых «катетов» помещён наверху маленький камешек (в диадеме Марии Феодоровны – панделок, направленный широкой стороной вверх и похожий скорей на узкий сегмент круга), соприкасающийся с другим грушевидным панделоком, на сей раз крупным и направленным широкой стороной вниз. Только в тиаре вюртембергской королевы уже не пять, а семь вставок, каждая из боковых, поставленных вертикально, с обеих сторон фланкируется камнями поменьше. К счастью, эта диадема оказалась запечатлена на портрете внучки Павла I и Марии Феодоровны, принцессы Софии-Фредерики-Матильды Вюртембергской.

При Павле I для супруги самодержца «Императорский Собственный Ювелир» исполнил другую бриллиантовую диадему, одновременно напоминавшую убор императриц античного Рима и очелья русских цариц. В смещённом вниз центре диадемы привлекает взоры редкостный «плоский алый» алмаз «лишь» в 10 каратов, чем-то напоминающий фантастический, пышно распустившийся цветок, обрамлённый своими более мелкими собратьями, завершающими причудливые завитки веточек, сплошь унизанных бразильскими бриллиантами. На «катетах» вытянутого треугольника аккуратно возвышается частокол из великолепных грушевидных панделоков, напоминавших собой изысканные зубцы, а вниз свисают ослепительно сверкающие и искрящиеся всеми цветами радуги под алмазными фестонами бриолеты «старой индийской грани, некоторые немного желтоватые».[101]

Диадему с боков вначале дополняли съёмные части, ниспускавшиеся у висков наподобие рясн и «состоящие каждая из пяти рядов бриллиянтовых, оканчивающихся кистью», при разборе коронных вещей в 1922 году ошибочно принятые ферсмановской комиссией за два эполета для придерживания орденских лент на плече.

Императрица Мария Феодоровна пришла в восторг, увидев свой новый головной убор «греческой формы». Он ей так нравился, что супруга самодержца однажды позировала в нем художнику.

Да и в XIX веке эту красивую диадему столь активно использовали при бракосочетании невест Дома Романовых, что в мае 1868 года её пришлось реставрировать, вставив вместо потерянного камня бриолет, заимствованный с одной из давно снятых боковых частей. В 1922 году эксперты внимательно рассмотрели «алый» бриллиант. Выяснилось, что он, «вставленный в серебряную фольгу, весит 13,35 метрических карата и имеет цвет очень слабо-розовый, при большой чистоте и красоте камня, пленяющего всех, кто видел этот уник в восхитительном обрамлении в одной из витрин выставки Алмазного фонда» (рис. 6 вклейки).[102]

Совсем иначе выглядела бриллиантовая диадема, сделанная Франсуа Дювалем для одного из уборов великой княжны Марии Павловны, вышедшей в 1804 году за наследного принца Карла Саксен-Веймар-Эйзенахского. Здесь ещё сохранились растительные мотивы, но в основном царят геометрические формы, поскольку, согласно эскизу, её должны были украсить семь цветных драгоценных камней, огранённых узкими вертикальными овалами, уменьшающимися в размерах от самого крупного в центре к краям диадемы, а размещающиеся между ними алмазные ромбы посверкивали цветными же серединками.

Рисунок подписан «А. P. Duval», скорее всего, автором его был А. Филиппен (Philippin) Дюваль, родственник Ф. Дюваля, который с самого начала XIX века неоднократно приезжал в Петербург, хорошо знал дела фирмы и не случайно после 1816 года именно он вёл работы в Петербурге.

Эскиз диадемы. Ювелирная мастерская Дювалей в Санкт-Петербурге. Начало XIX в.

Однако в окончательном варианте все цветные каменья сменились более дорогими сверкающими алмазами, а верхняя часть тиары стала напоминать «частокол» из грушевидных алмазных панделоков, скорее похожих на направленные вниз равнобедренные треугольники. Сплошь усыпанная драгоценными диамантами тиара очень пригодилась владелице, когда после наполеоновских оккупаций и реквизиций Саксен-Веймарское герцогство оказалось в стеснённых финансовых обстоятельствах, отчего эту диадему в 1813 году пришлось заложить во франкфуртский банк Бетманов, чтобы на полученные средства ещё и устроить госпитали для русских солдат.[103] В начале XX века эту прелестную диадему носила принцесса Каролина-Елизавета-Ида, дочь князя Генриха XXII Рейсского, вышедшая замуж в 1903 году за великого герцога Вильгельма-Эрнста Саксен-Веймар-Эйзенахского. В 1976 году диадема появилась на женевском аукционе Сотби, но в каком плачевном виде: крупные бриллианты исчезли, а часть других алмазов была заменена не только менее крупными диамантами, но и синими сапфирами.[104]

Эскиз диадемы. Ювелирная мастерская Дювалей в Санкт-Петербурге. Начало XIX в.

По другому сохранившемуся до наших дней рисунку Я. Дюваль исполнил две диадемы, сплошь унизанные только многочисленными алмазами.[105]

Скорее всего, этот эскиз «Собственный Императорский ювелир» разработал для диадемы, предназначавшейся для супруги Александра I. Вероятно, фрагмент её и запечатлён на портрете императрицы Елизаветы Алексеевны, написанном художником Георгом Доу. Вскоре после смерти августейшей особы принадлежавшие ей драгоценные уборы, согласно завещанию владелицы, были проданы, дабы вырученные средства пошли на благотворительные цели финансовой поддержки опекаемых воспитательных институтов. Роскошную диадему «почившей в Бозе» монархини, несомненно, сделанную в основном из казённых камней, наверняка сломали, так как новая императрица Александра Феодоровна, конечно же, не пожелала бы надевать вещь, дотоле украшавшую голову неприличной особы: в сожжённых Николаем I дневниках многие страницы свидетельствовали о недостойной любовной связи «фальшивой скромницы» с красавцем кавалергардом Алексеем Яковлевичем Охотниковым.