– Чью-чью пятку? – поинтересовался Бормоглотик, наблюдая сквозь ячейки, как они поднимаются все выше над рекой, в то время как их пустую лодку относит вниз по течению.

– Ахиллесову… – печально заметил Хорошист, продолжая дурацкий разговор. – Одним словом, пятконатирательство, пяткопогвоздеходительство.

Сеть втянули на мост и опустили посреди некогда проезжей части с потрескавшимся асфальтом. Откуда-то сверху к мутантикам слетели странные крылатые существа в серебристых кольчугах, с длинными светлыми волосами. Они ритмично взмахивали своими большими крыльями с коричневатым оперением.

Существа окружили опутанных сетью мутантиков и прицелились в них из арбалетов.

– Это не терзуны, – удивленно сказал один из лучников со светлыми, лихо закрученными усами. – У них есть глаза!

– Все равно их надо убить. Они наверняка лазутчики, – заявил другой крылан с темным оперением, похожим на орлиное.

– Мы не лазутчики. Мы сплавлялись вниз по реке! Кто вас просил на нас нападать? – возмутился Пупырь, пытаясь выпутаться из сети.

– А тебя никто не спрашивает! Молчи! Никому не разрешается проплывать под нашим мостом! – рассердился крылан с седым оперением на крыльях и кольнул Пупыря арбалетной стрелой.

Крыланы начали спорить, что им делать с пленниками. Одни утверждали, что их нужно убить, потому что это наверняка шпионы, посланные терзунами, а другие говорили, что они не могут быть лазутчиками, потому что у них нет оружия.

«Они не знают, что у меня в рюкзаке есть ракетница», – подумал Бормоглотик.

После некоторых сомнений мутантиков выпутали из сети, но продолжали целиться в них из арбалетов.

– Не очень-то нам попались гостеприимные хозяева! – сказал Хорошист. – Какое-то гостененавистничество выходит.

– Не забывай, что мы незваные гости, а незваный гость хуже карлика, – напомнил ему Пупырь.

– Их нужно отвести к Главному Филину… Пускай он решает, что с ними делать. Пошевеливайтесь! – поторопили крыланы.

Они подтащили пленников к большой дыре, пробитой в мосту, и спустили их вниз на веревках. Между двумя сваями был сколочен деревянный помост, затянутый сверху брезентом. Оттуда доносились надрывные тоскливые звуки, похожие на крик осла.

В большом кожаном кресле сидел старый-престарый крылан в огромных выпуклых очках и играл на скрипке, проводя по струнам большой деревянной линейкой с зазубринами. Вероятно, самому музыканту его печальная музыка нравилась, потому что из-под очков катились крупные слезы.

Мутантики догадались, что это и есть Главный Филин.

– Вождь, они плыли мимо нашего моста в лодке. Что с ними делать? – спросил один из стражников, подталкивая пленников к трону.

Не отвечая, Главный Филин продолжал самозабвенно играть на скрипке, раскачиваясь на кресле. Мутантики решили, что повелитель крыланов, должно быть, глуховат, поэтому и играет так громко.

– Теперь я знаю, от какого слова произошло слово скрипка,  – проворчал Отелло, затыкая уши пальцами.

– От какого?

– От слова скрипеть.

– Что?! Вам не нравится, как я играю? – обиделся Главный Филин, опуская смычок. Выяснилось, что старик не так глух, каким казался вначале. – Так вам не нравится моя музыка? Скажите, что нравится, или я велю вас казнить! – повторил старый скрипач, грозно приподнимаясь со своего импровизированного трона.

– Лучше уж казнить! Только больше не играйте! – честно ответил Пупырь.

Хорошист подумал, что Главный Филин рассердится и велит отрубить им головы. Но внезапно крылан расхохотался и передал скрипку одному из стражников.

– Освободите их! И опустите арбалеты! – приказал он. – Они не шпионы!

– Но как вы узнали, о мудрейший? – удивился один из крыланов.

– Шпионы всегда лгут. Если бы эти незнакомцы были шпионами, то стали бы изворачиваться и льстить мне. А эти мутантики честные, они сказали мне правду – значит, они не могут быть шпионами, – объяснил Главный Филин.

– Неужели вам приятно было услышать, что вы отвратительно играете? – удивился Отелло.

– Ничего удивительного, что я играю отвратительно. Сегодня первый день, когда я держу в руках инструмент, – весело сказал Главный Филин. – Ее подарила мне утром внучка.

– А ваши слезы? Вы же плакали, когда мы появились?

– Я плакал? Разве? Ах да!.. Это очки из магазина сюрпризов! Внутрь набирается вода, а когда нажимаешь на дужку, из нее капает, будто текут слезы…

Главный Филин взмахнул крыльями и перелетел к гостям.

– Расскажите мне о ваших народах и что заставило вас плыть по реке, – сказал он. – Я с удовольствием послушаю вашу историю.

Я легко забываю тех, кто сделал мне добро, но никогда не забываю причиненного мне зла.

Карла I, Рыжая

Собачий Хвост и Толстый Грыз вошли в тронный зал и сообщили королеве, что водозапорный шлюз открыт, а озеро хлынуло на Странный лес.

– Пускай мутантики побарахтаются. Мокрые шерстюши не смогут стать невидимыми и потеряют преимущество, – позлорадствовал Толстый Грыз.

– Через несколько часов солдаты смогут выйти из реактора и начать Второй Завоевательный Поход, повелительница! – гордо объявил Хвост, выступая вперед. – Скоро Странный лес будет нашим!

Рыжая Карла подошла к окну и, распахнув ставни, убедилась, что озеро действительно мелеет на глазах. Скоро оно уменьшится до прежних размеров, и отряды карликов на колесницах и плотах смогут спокойно промаршировать по двору АЭС, выйти за крепостные стены и обрушиться на лес.

– А где Блюм? – спросила Карла, заметив, что вождей у трона всего двое.

Толстый Грыз лицемерно вздохнул:

– Большое горе, королева. Блюма унесло потоком, и боюсь, он мертв.

– Надеюсь, его смерть была героической? – поинтересовалась Карла, пристально глядя на Хвоста.

– Необычайно героической. Он утоп, как суслик в кислом молоке, – хмуро подтвердил молодой вождь.

Требуха, глодавшая воронью ножку на нижней ступеньке трона, шмыгнула носом и вытерла рукавом глаза. Если кто-то и был привязан к Бешеному Блюму, так только наша толстуха. Заносчивый и гордый вождь нравился карлице, и она считала, что так и должен вести себя настоящий мужчина. Толстуха мечтала, что со временем Карла велит Блюму жениться на ней, но теперь, когда ее герой погиб, мечты обратились в прах.

– Какой был мужчина! Бедная я, бедная, – зарыдала Требуха. – Что ж мне так в девках и ходить?

– Пятьдесят лет ходила, еще пятьдесят походишь, – быстро отреагировал Пуп, но толстуха, не переставая плакать, отвесила ему такую оплеуху, что начальник телохранителей кубарем прокатился по полу и едва не сбил с ног стражу, охранявшую волшебные камни.