В тот день я купила яблоки и помидоры, а затем мы с Абалин сели на скамейку под деревьями и съели по яблоку, наслаждаясь их безупречным терпко-сладким вкусом. Остальные яблоки я на следующий день использовала, чтобы сделать начинку для пирога.

– Хочешь услышать кое-что действительно жуткое? – спросила я, закончив с яблоком и выбросив огрызок на поживу белкам и птицам.

– Смотря что, – хмыкнула она. – Хочешь признаться, что ты убийца с топором, фурри или ещё что-то в этом роде?

Мне пришлось уточнить у неё, что такое фурри.

– Нет. Просто я увидела кое-что около года назад здесь, в парке.

– Тогда ок, – кивнула она. – Расскажи мне что-нибудь по-настоящему жуткое. – Она грызла своё яблоко гораздо медленнее меня (я вообще зачастую ем очень быстро), поэтому откусила ещё кусок.

– Однажды ночью я ехала домой с работы. Обычно я езжу на автобусе, ты ведь в курсе? Но в тот день я поехала на машине, потому что, ну, не знаю, мне просто захотелось сесть за руль. И в тот вечер, по пути домой, я проезжала мимо парка и увидела группу из четырёх человек. Они шли вдали от уличных фонарей, под деревьями, где было темнее всего, но всё же я разглядела их вполне отчётливо. Когда я впервые их заметила, то приняла за монахинь, что показалось мне довольно странным. Здесь днём с огнём не найдёшь на улицах монашек. Но затем я поняла, что это явно не монахини.

– Монашки такие жуткие, – пробормотала Абалин, кусая яблоко. – Они меня бесят.

– Я увидела, что на них не рясы, а длинные чёрные плащи с капюшонами, закрывающие головы. Внезапно я поняла, что не вполне уверена в том, что это женщины. С тем же успехом они могли быть и мужчинами, судя по тому, что я могла различить. А потом – да, я понимаю, как это звучит, – мне помнилось, что это вообще не люди.

– Тебе помнилось? Слушай, сейчас вообще никто так не говорит, что им что-то помнилось.

– Язык и так довольно несовершенное средство общения, – отрезала я. – Поэтому мы должны использовать все слова, которыми располагаем. – На самом деле это была не моя мысль, я просто перефразировала Спенсера Трейси из фильма «Пожнёшь бурю»[36].

Она пожала плечами и произнесла:

– То есть монашки, которые были на самом деле не монашками, возможно, даже не были людьми. Ок, продолжай. – И ещё раз укусила яблоко.

– Я не утверждаю, что они не были людьми. Но на какое-то мгновение они казались больше похожими на воронов, изо всех сил пытающихся походить на людей. Возможно, они слишком сильно старались, чувствуя себя из-за этого очень неловко, поэтому я смогла понять, что они в действительности вороны.

Абалин жевала яблоко, сверля меня взглядом. К тому времени она уже была в курсе, зачем я принимаю свои таблетки. Она видела рецептурные флаконы на моей тумбочке, да и я сама кое-что ей рассказала. Правда, не всё. Я ни словом не обмолвилась о Кэролайн и моей маме, но раскрыла достаточно, чтобы она всё поняла о сложном состоянии моего психического здоровья (подобные фразы доктор Огилви одобряет). Тем не менее в тот день она не сказала, что считает, будто я сошла с ума. Я ожидала от неё такого вердикта, но не дождалась. Она лишь продолжала грызть яблоко и смотреть на меня своими сине-зелёными глазами цвета пляжного стекла.

– Конечно, я понимаю, что это были не вороны, безусловно. Не знаю, почему мне так показалось. Я думаю, они могли быть викканами[37]. Подозреваю, что в здешних местах обитает несколько ведьм. Возможно, они направлялись на какой-то ритуал или ведьмовской шабаш, а может, просто на ужин, или что там виккане делают, когда собираются вместе.

– Честно говоря, гораздо интереснее считать, что это были вороны, слишком усердно притворявшиеся людьми, – усмехнулась Абалин. – В этом предположении намного больше жути, чем в каких-то банальных викканах. Я встречала ведьм и могу смело утверждать, что, в отличие от монашек, ничего жуткого в них отродясь не было. Честно говоря, они, как правило, довольно скучные особы. – Она доела своё яблоко и бросила огрызок так, что он упал в траву рядом с моим.

– Кем бы они ни были, их вид вызвал у меня мурашки.

– Вызвал мурашки? – переспросила она, улыбаясь. – Знаешь, так сейчас тоже никто не говорит.

– Да, – хмыкнула я, легонько и слегка игриво хлопнув её по левому плечу. Она сделала вид, что ей больно, скорчив недовольную мину. Я продолжила: – Они вызвали у меня мурашки, поэтому, оказавшись дома, я заперла все двери на замок и спала той ночью при включённом свете. Впрочем, сон у меня был спокойный, без кошмаров. Я снова искала их следующей ночью и ещё через ночь, но больше ни разу не увидела.

– Ты училась на дому? – неожиданно спросила она, что вызвало у меня лёгкое раздражение, поскольку не имело никакого отношения к моему рассказу о той ночи в парке.

– Почему ты спрашиваешь?

– Если это так, тогда понятно, почему ты используешь такие старомодные слова, как «помнилось» или «мурашки».

– Нет, я училась в школе, – мрачно ответила я. – Я ходила в государственные школы здесь, в Провиденсе, и в Крэнстоне. В основном я их ненавидела и была не очень хорошей ученицей. У меня едва получилось доползти до выпускного класса, и это настоящее чудо, что я смогла его окончить.

– Я ненавидела школу по ряду очевидных причин, но была довольно неплохой ученицей, – призналась Абалин. – Если бы не большая часть других учеников, мне могло бы там понравиться. Но я достойно там отбарабанила. Потом я успешно сдала академические экзамены и даже получила частичную стипендию в Массачусетском технологическом институте.

– Ты училась в Массачусетском технологическом институте?

– Нет. Я выбрала Университет Род-Айленда, в Кингстоне…

– Я знаю, где находится УРА.

– …потому что стипендия в МТИ была лишь частичной, а оплатить оставшуюся часть мои родители не могли.

Она вновь пожала плечами. Раньше меня раздражало, что Абалин пожимает плечами по поводу и без повода. Как будто ей на всё плевать, либо она не уловила смысл сказанного, хотя я точно знала, что ей всё понятно. Она хотела поступить в Массачусетский технологический институт, чтобы изучать компьютерные технологии и искусственный интеллект, но вместо этого пошла в УРА и изучала биоинформатику. По её словам, это новая отрасль информационных технологий («айти», как она сказала), которая пытается визуально анализировать очень большие объёмы биологических данных – в качестве примера она привела ДНК-микрочипы и секвенирование. Я никогда