Девушки неторопливо шли дальше, распугивая стайки голубей, купавшихся в лужах.

– Шарль так долго пытался получить эту должность при генеральном штабе, – вздохнула Антуанетта. – Он очень счастлив теперь и требует, чтобы я находилась при нем неотлучно. Но он будет так занят. Без тебя я бы точно погибла от тоски!

Полина чмокнула Антуанетту в щечку. Странное дело, но подруга, кажется, не очень-то рада предстоящему походу Наполеона и их вояжу в Россию.

– Поверь мне, будет очень весело! – заверила ее Полина. – Сколько невероятных приключений нам предстоит!

– Приключений? – в ужасе переспросила Антуанетта. – Вот уж не думаю, что для нас сии приключения самые подходящие!

Полина рассмеялась.

– Ах, да полно тебе! Ты сейчас ворчишь, как старая Рози. Помнишь ее? Так постыдись!

– Что-о? Я – как старая Рози? – и Антуанетта гневно вытаращила глаза.

– Вот, а сейчас ты еще и Наполеона из себя корчишь!

Антуанетта фыркнула почти оскорбленно.

– Ты ж так любишь Наполеона, мон шер ами! – и довольно похоже передразнила Полину: – «Ах, этот дикий, корсиканский взгляд!» Вот что я тебе скажу, моя дорогая. Уж я-то видела этого Наполеона, когда он еще казался угловатым прыщавым юнцом. Теперь он разжирел и после каждой выигранной битвы, кажется, все больше лысеет! А его глаза, его, ах, корсиканские глаза! Клянусь моей кобылкой Жюли, он оч-чень сильно страдает от запора!

Полина буквально взорвалась от смеха. Даже привалилась, обессиленная, к стволу корявой плакучей ивы.

– Ах, Антуанетта! – вздохнула она, утирая слезы. – Ты для меня сущее солнышко! Как же здорово, что мы вновь вместе!

– Как тогда, когда ты жила у нас, – улыбнулась Антуанетта. – Веселое тогда было времечко! Помнишь еще, какую физиогномию корчила Рози, когда мы чавкали за завтраком? – и тут же передразнила дрожащий голосок старенькой гувернантки: – «Но, мадемуазель! C'est incredible!» Да, здорово мы тогда старушку мучали!

Они миновали большую лужайку, на которой мальчишки увлеченно гоняли мяч. Их крики напомнили Полине о событиях ее собственного детства.

На шестой день рождения родители повезли Полину в город, чтобы купить ей первую скрипочку. По дороге карета остановилась в маленькой деревушке – лошадь захромала. Тогда с лужайки тоже неслись такие же веселые крики, как и сегодня, и она незаметно от родителей сбежала.

Две группки деревенской ребятни прятались за деревянными и каменными изгородями, обстреливая друг друга комьями земли. Ни о чем не спрашивая, она подошла к двум мальчишкам и тоже принялась «за дело». Верно, этим сопливым переросткам Полина в белом праздничном платьице показалась сошедшим с небес ангелом. Но потом черноволосый парнишка торжественно вручил «ангелу» ком земли. Она долго катала и мяла его, пока не получился хорошенький шарик. За что снискала благодарность черноволосого мальчишки. И прониклась невероятной гордостью.

А потом откуда ни возьмись появился папенька Полины. Затрещинами разогнал мальчишек, схватил дочурку за руку и поволок к карете.

Когда матушка увидела заляпанное грязью платье Полины, сердито раскричалась и велела слуге принести ведро воды и щетку. Все терла ручонки Полины и упрямо повторяла, что баронесса Лидонская не должна возиться с «грязной чернью». Полина же в ответ ревела, не переставая…

– Ты только погляди-ка на эту собачку! – восторженный визг Антуанетты даже напугал ее немного. – Какое прелестное создание!

За плакучей ивой стоял толстяк с густыми бакенбардами. На нем был старомодного кроя сюртук из зеленого сукна и черный цилиндр с уродливой металлической бляхой. А рядом подпрыгивал крепкий рыжий пес. И что в нем Антуанетта нашла такого? Полина отвернулась.

И вздрогнула.

Чуть правее стояли два солдата в голубых мундирах наполеоновских войск и о чем-то горячо переговаривались. Один из них был такой же тощий и длинный, как подпорка для фасоли. Фу, сущий молокосос. А вот второй…

Кажется, он поглядывает в их сторону?

Полина тут же почувствовала, как кровь жарко прилила к щекам, но взгляда решила не отводить. Пусть первый отворачивается.

– А он хорошенький, ты не находишь? – шепнула Антуанетта на ушко Полины.

– Да, неплох, – отозвалась Полина.

– Крупный и сложен атлетически.

Полина кивнула, ни на мгновение не отводя взгляда от незнакомца.

– И стрижка ему к мордашке.

– Да, но говори тише, Антуанетта. Он может услышать.

– Ну, вряд ли песик понимает по-французски, – хихикнула подруга.

Полина ахнула, становясь пунцовой. Боже, какой стыд!

Но Антуанетта не была бы Антуанеттой, если бы на этом прекратились ее шуточки. Без какого-либо перехода она переключилась на двух солдат на берегу.

– Вуаля, Полина! Два юных скучающих героя! Какая жалость! Ведь никто не примет участия в их судьбе… Пойдем, поболтаем с ними немного, они наверняка смогут рассказать захватывающую историю своих подвигов!

– Ты что, и в самом деле думаешь, что мы должны у всех на глазах заговорить с наполеоновскими солдатами? – ужаснулась Полина.

– Твоего дядюшку хватил бы удар! Это точно! Идем же, два бедняги наверняка обрадуются маленькому разнообразию в своей походной жизни!

– Кто знает, что они себе навоображают!

– Идем же! – Антуанетта была неумолима. – Маршон! – и бросилась вперед. Как на вражеский редут.

Полина неодобрительно поджала губы. Ну, и что ей еще остается? Только следовать за подругой. И нацепила подобающую баронессе улыбку.

– …Россия! – сплюнул Цветочек. – Да кому ж это в нее надо?! Никому!

Фаддей хмуро поднял с земли камешек и бросил его в воду.

– Если бы! – вздохнул он. – Одному человеку точно надобно. Вернее, двум. И поскольку в руках у одного из них скипетр власти, он и делает все, что хочет. С каким же удовольствием я вырвал бы у него этот скипетр и наподдал ему между ног…

И швырнул в воду второй камешек. Ребенком он частенько такие вот «беляши» на воде пек.

Очень скоро им не камешками бросаться придется. Свинец в ход пойдет. По людям метить начнут, а не воду мутить.

Безумие какое! Над этим вечно голову ломать можно: почему люди убивают людей? Людей, которых до той поры никогда не встречали, которые ничего плохого им не сделали. Почему сшибаются друг с другом, как олени во время весеннего гона?

Он никого не хочет убивать! Он, Фаддей Булгарин, кидающийся сейчас камешками, клянется, что никого не будет убивать! Тем более русских, своих соотечественников! Он – русский, и он не станет убивать своих! Но и эти ребята из французско-прусской инфантерии тоже стали ему своими…

– Ну, русские от нас точно по шапкам получат, – с затаенным злорадством заметил Цветочек. – Уж мы-то им покажем! Нашпигуем этих свиней свинцом…