Первый пошатнувший это дерево. Но я знаю Барсука много лет. Хм. Если он сказал, что сделает что-то — значит сделает. Он надежный, словно камень.

— Он знает, что ты так думаешь. Твоя брошка стоит целое состояние. Он будет обеспечен на всю жизнь.

— Будет повешен за воровство, ты имеешь в виду, — Варт наблюдал за лошадьми, избегая её взгляда. — Я даю ему шанс показать себя. Если он ворвется во дворец, едва держась на ногах, крича об изменах и грязных играх — он, быть может, привлечет внимание Змея и Предводителя. Может быть, Дюрандаля. Или даже короля. Для него это замечательный шанс!

— Так ты ему доверяешь или нет?

Варт пожал плечами.

— Ладно, да! Конечно. Вроде. Вон твой конь, Люк.

Глава одиннадцатая

Дом Смейли

Темп задавал старый Мервин. Лошади с грохотом миновали башню и мост, и устремились в город. Собаки, свиньи и цыплята с испуганными криками выскакивали из-под копыт. Пешеходы стремились убраться в безопасное место. В один момент дома закончились, и путешественники оказались на открытой местности, освещенной лучами низкого солнца. Варт подал Барсуку знак. Без тени улыбки, второй юноша кивнул и повернул своего скакуна, чтобы вернуться в Буран и взойти на паром. Казалось, старик и не заметил, что один из его компаньонов покинул группу. Он ехал так же, как ходил — повесив голову так, что она почти уткнулась в гриву лошади.

Хотя равнина была широка и плодородна, из-за реки тропа неуклонно устремлялась на север, прямо к покрытым лесом обрывам по правую руку путников. Старик снизил скорость прежде, чем лошадь запыхалась, давая Варту возможность догнать себя и попробовать завести разговор.

— Расскажи мне об этом Братстве Мудрости, дедушка.

— Ничего про них не знаю, парень. Их земли отдельно. Учителя, так они себя называют.

— Продают ли они магию — удачи, исцеления?

— Не слышал ничего подобного.

Говорил ли старик правду или защищал околдованного шерифа?

— Ты часто здесь ходишь?

— Никто не бывает здесь часто, мальчик. Не был здесь лет десять. Даже лесники сюда не заходят. Это место стоит неподалеку от леса, но не в самом лесу, — после короткого молчания, Мервин добавил. — Рис говорил, что видел вокруг много мужчин с мечами. Шериф хранит королевское спокойствие! Зачем это колдунам понадобилось столько мечников?

Замолкнув, словно от приступа величайшего раздражения, он повернул Ромашку, уводя её с главной тропы на неровную тропку, которая исчезала за крытыми обрывами справа. Ромашка была очень толстой кобылой, почти такой же старой, как её наездник, и потому не могла быстро взбираться в гору. Лишь когда тропинка, добравшись до вершины холма, продолжилась по открытой местности, Доблестный смог снова повести Снегиря рядом.

— Сколько там было мечников?

— С десяток, если не больше. Так он говорил.

Скверный расклад.

— Что еще рассказывал тебе Рис? Это произошло, когда он отправился туда с лордом Дигби?

— Да. Ничего особенного, парень. Его оставили на улице, когда Его Высокомерие зашло поговорить с ними. Мальчик сказал, что мечники охраняли его, словно не желали, чтобы он тут вынюхивал. Не то, чтобы он желал этим заниматься, конечно. Порядочный мальчик...

— Выйдя оттуда, Дигби что-нибудь говорил? Может быть, выглядел рассерженным или испуганным...?

— Парень говорил, что лорд был белым, словно пережил настоящий шок. Но он ничего не говорил. Почти ни слова ни произнес до самого Уотерби. Его жена говорила, что парень не мог понять — он рехнулся или перепугался.

— Рис женат? — Доблестный думал, что они обсуждают кого-то не старше его самого.

— У меня трое прохвостов, — гордо сказал лесник. — Восемь правнуков. Трое его и...

— На сколько тебе известно — братья добрые и верные подданные короля?

Мервин ехал молча, пока Доблестный не повторил свой вопрос. Казалось, глухота приходила и уходила от старика в зависимости от настроения. Теперь он окинул Доблестного презрительным взглядом.

— Как они могут жить в этом доме?

Сейчас сам дом был важнее его обитателей. Доблестный должен был ознакомиться с местностью, чтобы провести Старых Клинков.

— Расскажи мне о доме.

— Ах! — вздохнул старик и пустился в рассказ со всеми признаками желания насладиться своей историей. — Точно говорю, на нем проклятие! Плохое место. Многие семьи владели им, но не долго. Барон Модред... о, он получил дом от своего отца, Гвина. Гвин явился с запада, откуда-то из-под Гилля. Грубый тип. Говорят, он был разбойником или еще чего похуже. Эти рассказы... — Старик поделился некоторыми. Очевидно, Гвин из Гилля был рожден с ядовитыми клыками и пошел в разнос. — До того был настоящий граф Смейли. Некогда я ухаживал за одной из его служанок. Она вышла замуж за солдата и много...

— Граф Смейли? — переспросил Доблестный, как только смог вставить слово.

— Никто не говорит, что с ним произошло. Река бежит прямо под окнами, понимаете? Река Смейли. Она падает в Зев и никогда не выходит на поверхность. Вероятно, подземные воды стекают в Брекватер... по крайней мере, так думает шериф. Но ничто не возвращается оттуда. Даже тела. И не скажешь, сколько их потонуло там в последние годы.

— Граф был одним из них?

— Кто может знать, м? Гвин утверждал, что выиграл дом в кости. Постепенно, он переехал туда, и никто не желал его выкуривать. Он начал звать себя графом. Никто больше этого не делал. Разве что только в лицо. Затем началось восстание 308 года. Я тогда впервые поднял меч, — Мервин ностальгически вздохнул, не уточная, на чьей стороне воевал. — Гвин сделал вид, что присоединился к восстанию, а затем продал всех. Или же просто приметил, куда ветер дует. Да, он продал лидеров. И за это старый король сделал его бароном Смейли.

— Звучит совершенно замечательно, — заметила Изумруд, ехавшая по другую сторону.

— Да, так и есть, девочка, — согласился Мервин и продолжил, не подавая виду, что только что обратился к мальчику по имени Люк. — У него было два сына и куча дочерей. Старшим был еще один Гвин. Они с отцом умерли в... около 320 года, наверное. В одну ночь, как говорят.

— Тоже умерли из-за слишком близкого соседства с рекой? — уточнил Доблестный.

— Да кто ж скажет, когда тел для разбирательства так и не нашли? Вторым сыном был Модред, который сразу стал вторым