– Вы заплатите? – спросила Дот.

– Пятерку за каждый грузовик, на котором появится логотип, – ответил он.

– Я спрошу его, – ответила Дот. Ведь это был реальный шанс подзаработать.

Когда она рассказала мне, я воодушевился. Впервые кому-то, кроме членов моей семьи и мистера Гловера, понравилось то, что я делал. Я тотчас принялся за работу и стал перебирать стили и образы. Мне хотелось создать что-то оригинальное. Что-то, что будет бросаться в глаза.

Я решил прогулять школу и отправился на Смитфилдский мясной рынок, чтобы посмотреть, как выглядели логотипы других компаний. На этот раз я не чувствовал себя виноватым из-за того, что пропускал занятия, – я рассудил, что, раз уж я собирался стать известным художником, то это шаг в правильном направлении.

Вернувшись домой, я попробовал нарисовать логотип, но ничего не получалось. Может, потому что мне впервые нужно было сделать что-то на заказ, а может, мне тогда не хватало веры в свои способности. В итоге я нарисовал веселого мясника в полосатом фартуке с ножом, занесенным над веселым цыпленком. Это было слишком прямолинейно, и я понимал, что могу сделать лучше, но надеялся, что этого хватит. В конце концов, торговец ведь обратился именно ко мне. Но, когда я показал рисунок Дот, она сказала: «Не думаю, что это именно то, что нужно. Но ты молодец». Тем все и кончилось. Я получил первый заказ, но не справился с ним. Но больше всего меня обидела реакция матери. Она всегда поощряла мои занятия рисованием, но на этот раз ей как будто было неловко – она даже не попыталась показать мой рисунок заказчику.

– Заткнись, придурок! – крикнул я, нажав кнопку Си-Би-радиостанции[5].

Мои приятели покатились со смеху: мы снова прервали разговор двух влюбленных.

В те дни был настоящий бум Си-Би-связи: для нас, пятнадцатилетних мальчишек, она была «Твиттером» своего времени. Можно было разговаривать друг с другом на радиоволнах, и это поражало, но больше всего нам нравилось собираться у меня дома, пока Джерри и Дот работали, и подслушивать чужие разговоры. По радио договаривались о драках и очень четко описывали место и время встреч, одежду участников и даже их внешний вид. Мы с приятелями частенько вмешивались и раззадоривали говорящих, выкрикивая что-то вроде: «Не появляйся там, неудачник, он выбьет из тебя дух! Судя по голосу, ты и из мокрого бумажного пакета не выберешься! Тебе и дверь не открыть, если не напрячь мускулы!»

Смешнее всего было слушать разговоры влюбленных, которые шептали друг другу милые глупости. Особенно здорово было то, что парень не слышал оскорблений, которые мы выкрикивали в его адрес, пока общался со своей девушкой. Если сигнал твоего передатчика был более мощным, чем сигнал другого человека, находившегося на том же самом канале, можно было говорить поверх него. Когда девушка начинала спрашивать, в чем дело, и выяснять, почему кто-то называл ее парня придурком, мы слушали, как прекращался их разговор, и хихикали.

– Дерек, – начинала она, – кто-то еще говорит одновременно с тобой.

– О чем ты, крошка?

– Тебя называют придурком.

– Кто еще на этом канале? – кричал Дерек. – Ты, Тревор?

В этот момент вступали мы с оскорблениями.

– Эй, Дерек, твоя крошка страшна как черт! Что за уродина! Она что, сестра Циклопа?

Иногда мы были особенно азартны и преследовали их по всем сорока каналам, если они пытались скрыться от нас. В конце концов им приходилось прервать разговор. Это было гораздо интереснее, чем просто сидеть дома с Задирой.

Чем больше мы занимались этим, тем больше втягивались. Дошло до того, что мы забирались на крыши окрестных домов и срезали передатчики других пользователей Си-Би, если они казались нам лучше наших. Затем мы использовали их, чтобы улучшить сигнал своих радиостанций. Попасть на крышу было несложно – мы просто покупали ключи у местных слесарей, которые только радовались возможности заработать. Они ни о чем нас не спрашивали, а мы ничего не говорили – вот и все.

Чтобы избавиться от скуки, мы не только крали передатчики. Мы с приятелями курили травку и проводили долгие часы под кайфом у кого-нибудь дома, слушая музыку на огромных кассетных магнитофонах – особенно группы вроде Five Young Cannibals и Public Image Ltd. К кому идти, мы решали просто – к тому, у кого родителей не было дома. Джерри все еще работал по утрам мусорщиком, поэтому у меня мы почти никогда не собирались. Но сидеть дома с отцом я просто ненавидел и все время гулял с Задирой. Псу тогда было лет шесть, но он остался маленьким и по-прежнему был очень пугливым: не отходил далеко, когда я спускал его с поводка. Всякий раз, когда приятели замечали, как я выгуливал его, они беспощадно высмеивали меня.

«Ого, какой смешной пес, Джон! Настоящий задира», – всего этого я наслушался с лихвой.

Однажды вечером я был в гостях у друга, который жил в Президент-Хаусе. Когда нам надоели обычные развлечения с радиостанцией, он рассказал, что его отец держит под кроватью болторез. Его родителей не было дома, мы проскользнули в их спальню, вытащили болторез и тут же придумали, как его использовать. Неподалеку был небольшой парк, ворота которого на ночь закрывали на замок, и мы решили, что будет здорово срезать его. И все. Мы не собирались ничего красть – просто подумали, что срезать замок – это весело. Мы подошли к воротам парка и начали возиться с замком, но всего через несколько секунд мой приятель внезапно крикнул:

– Джон! Копы!

Обернувшись, я заметил на соседней улице полицейскую машину, в которой сидели двое полицейских и смотрели на нас. Мы, идиоты, даже не огляделись по сторонам! Я бросил болторез, и мы разбежались.

Не знаю, куда рванул приятель, но я оказался в соседнем районе около здания «Мидуэй», которое напоминало лабиринт. К счастью, я знал его как свои пять пальцев, а два копа, преследовавших меня, то и дело натыкались друг на друга. К тому времени я уже избавился от мучившей меня в детстве одышки, и я мог бегать очень быстро.

Я перепрыгнул целый лестничный пролет, пересек Госуэлл-роуд и ринулся в безопасный Президент-Хаус. Через минуту я уже неистово барабанил в свою дверь.

– Какого черта ты громыхаешь почтовым ящиком? – прорычал Джерри.

– Мне в туалет нужно, пап! Пусти, пожалуйста! Скорее!

Ничего лучше я придумать не смог. Я ринулся в ванную, чтобы Джерри не подумал, что я соврал, и постарался отдышаться, а затем отправился к себе в комнату. Успокоившись, я залез под одеяло и стал хихикать, вспоминая, как улизнул от полиции. Я даже показал копам кукиш.