Всеволод Меркулов писал свои письма в ЦК КПСС в июле 1953 года, когда Лаврентия уже арестовали и судьба его была предрешена. Поэтому его показания о Берии должны были подтвердить правильность ареста и добавить доказательную базу для изобличения и осуждения. Меркулов старается придерживаться изобличительного тона, но сквозь него прорываются объективные детали, отражающие стиль и методы работы Берии. Меркулов писал:

По характеру своему Берия был очень крутым, жестким, грубым и властным человеком, не любившим делить власть с кем-нибудь. Хотя при решении оперативных вопросов он обычно собирал совещания начальников соответствующих отделов, вызывал часто и рядовых работников, непосредственно занятых той или иной разработкой, но это делалось только для того, чтобы разобраться в деле, а затем самому принять решение.

Из этого описания мы видим нашего героя как лидера команды, прислушивающегося к мнению подчиненных вплоть до рядовых работников, при этом человека решительного, берущего на себя полную ответственность. Более того, из письма Меркулова мы узнаем о Лаврентии и вовсе неожиданные вещи:

Когда Берия хотел или это было ему нужно, он мог быть любезным, гостеприимным хозяином, показать себя хорошим товарищем, внимательным и чутким. Берия старался это делать в отношении своего ближайшего окружения, понимая, что от того, как будет работать его окружение, зависит его собственная судьба.

Другое дело – люди, занимавшие официальные посты, люди, которым он должен был подчиняться по работе. Обычно он старался осторожно дискредитировать их в разговорах с подчиненными ему работниками, делал о них колкие замечания, а то и просто нецензурно ругал. Никогда не упускал он случая какой-либо фразой умалить человека, принизить его.

Удивительная картина. Лаврентий презрителен к начальникам, но любезен, внимателен и чуток к подчиненным, потому что именно от них зависит его судьба. Казалось бы, должно быть наоборот. Но Берия – особый случай. Он не связан с местными грузинскими элитами, и рассчитывать на милость непосредственного начальства, на стабильное служебное продвижение по родству или знакомству ему не приходится. Столь честолюбивому властному человеку быть замеченным и подняться наверх можно только незаурядными, выдающимися делами. Поэтому Лаврентий работает на самых трудных, заведомо провальных участках работы, куда ни один здравомыслящий чиновник не сунется. Берия рассчитывает на результат, на громкий успех, а добиться его он может, опираясь только на собственные силы и на верную команду подчиненных. И сколько бы в дальнейшем не обвиняли Лаврентия в интригах, подсиживании и всяческих подлостях (часто вполне обоснованно), пытаясь объяснить взлеты его карьеры, он еще не раз будет браться за дела, которые большинству обвинителей были бы не под силу. Он безжалостен, жесток, эффективен. И всегда добивается успеха, будь то социалистическое строительство, Большой террор, оборона Кавказа или атомный проект. А сейчас Лаврентию предстояла одна из самых трудных задач – дискредитировать и уничтожить популярных в народе грузинских меньшевиков и окончательно разделаться с ними.

Газетные заголовки 1923–1924 годов свидетельствуют о том значении, которое советская власть придавала опасности со стороны социал-демократов: «Не сумеете скрыть кровавых следов своих преступлений», «От меньшевизма к фашизму», «На меньшевистский террор ответим более страшным террором», «Оставаться в партии меньшевиков позорно» и т. д.

Необходимо было демонизировать противника, представить его в глазах общественности бандой убийц. Как говорил Лаврентий Берия в интервью газете «Рабочая правда»: «Меньшевики намерены путем создания банд устроить вооруженное восстание при помощи империалистов Запада».

Чекисты постаралась разложить меньшевистскую организацию, заставить видных деятелей социал-демократии покаяться и перейти на сторону новой власти. В газетах регулярно печатались открытые письма раскаявшегося меньшевика Ивана Хнинадзе, призывавшего бывших однопартийцев перейти на сторону советской власти. По словам тогдашних корреспондентов газет, под влиянием этих писем из партии меньшевиков вышли 12 тысяч человек. Чекистам удалось переманить на свою сторону члена ЦК Сеида Девдариани. Был организован съезд бывших меньшевиков, на котором выступил Серго Орджоникидзе.

К трехлетию Советской Грузии Лаврентий Берия и его начальник Епифан Кванталиани были награждены республиканскими орденами Красного Знамени. Как писала тифлисская газета «Рабочая правда», среди достижений Берии: «…полные составы ЦК меньшевиков перевидали подвалы ЧК. Раскрыты типография, склады оружия, выловлены Ной Хамерики, Сеид Девдариани, Гогита Почава – прибывшие из эмиграции меньшевистские эмиссары». В феврале 1923 года ЧК Грузии арестовала ЦК «молодых марксистов» (меньшевистского комсомола) и тифлисский комитет меньшевиков.

Надо сказать, что до лета 1924 года карательная политика советской власти по отношению к членам социалистических партий – меньшевикам, эсерам, анархистам – была значительно мягче, чем к так называемым контрреволюционерам (кадетам, монархистам, церковным иерархам). Например, в октябре 1922 года 60 меньшевиков были арестованы и – высланы в Германию.

Расстреливали до восстания 1924 года только «классовых врагов». Так, 19 мая 1923 года закрытое совещание коллегии Закавказской и Грузинской чрезвычайных комиссий, в котором участвовал и Лаврентий Берия, судила бывших офицеров грузинской армии. Прения были недолгими и коллегия постановила:

Константина Николаевича Абхази, 55 лет, высшее образование, бывший дворянин, бывший генерал, бывший глава дворянства, глава центрального комитета грузинской национально-демократической партии, который вошел в военный центр и который участвовал в руководстве подготовки восстания против советской власти, в рассмотрении в национально-демократической партии вопроса о восстании, и, как он сам в этом признался, проголосовавшем за немедленное вооруженное восстание – расстрелять. Приговор привести в исполнение в течение 24 часов.

На следующий день Константин Абхази был расстрелян. Согласно легенде, перед казнью генерал сказал: «Моя смерть принесет победу Грузии». В тот же день, 20 мая, было расстреляно еще пятнадцать человек, из них четыре генерала и четыре полковника.

Грузинская эмиграция и подполье возлагали надежды на общественное мнение Запада и европейскую социал-демократию. Ной Жордания особенно рассчитывал на Генуэзскую конференцию 1922 года. Там решался вопрос о признании Советской России странами Европы. Меньшевики требовали, чтобы такое признание было взаимоувязано с выводом Красной армии из Грузии и проведением там свободных, демократических выборов. Генуэзская конференция, однако, закончилась провалом. Советскую Россию официально не признали. Зато большевикам удалось договориться о дипломатических отношениях с Германией. Впрочем, Германия, погруженная в кризис, ничуть не собиралась отстаивать независимость Грузии: не до жиру, быть бы живу.

Это предопределило решение эмигрантов: в Грузии необходимо организовать вооруженное восстание. Ной Жордания надеялся, что оно будет поддержано горцами Северного Кавказа: