Сара потянулась к нему и взяла его руку в ладони.

— Я понимаю, почему вы сердитесь, и не обвиняю вас. Но ведь причиной всему стал несчастный случай с вами!..

Она отпустила его руку и снова взяла стакан. Почему-то это короткое прикосновение успокоило его.

— Когда мы увидели, что ваша яхта тонет, а вы оба в воде, — то стали яростно спорить, что делать. А когда первый наш план сорвался — мы на скорую руку слепили второй: скомпрометировать вас. Сообщить вам столько информации, чтобы раскрыть ее для вас было не менее опасно, чем для нас.

— Значит, тогда вы не случайно говорили со мной именно так?

— Разумеется. Извините, вы можете думать, что мы вас обманули, — но ведь от этого зависело наше спасение. А я — офицер службы безопасности, так что беседовать с вами — была моя работа.

— Безопасность!.. Как Тергуд-Смит?

— Ну, не совсем как ваш зять. Скорее, наоборот. Но позвольте я расскажу вам все до конца. Мы спасли вас с девушкой, потому что вы попали в беду. Только поэтому. Но раз уж мы вас спасли — нам надо было проследить, что вы будете говорить, как будете себя вести. За то, как вы себя вели, — спасибо. Вы заслужили высочайшую оценку.

— Настолько высокую, что вы насажали мне «клопов» и до сих пор держите меня под колпаком?

— Это совершенно другое дело. Мы спасли вам жизнь, вы нас не выдали — вот мы и квиты, с тем делом покончено.

— С ним никогда не будет покончено. Вы посеяли семя сомнения, и оно все растет.

Сара развела руками и пожала плечами. Древний жест, который выражает покорность судьбе и в то же время означает: «сделанного не воротишь».

— Выпейте еще. Хорошо согревает… — Она потянулась к нему с бутылкой. — Ну так вот. Наблюдая за вами, мы узнали, кто вы, чем занимаетесь… В высших сферах вами восхитились. Если бы вы вернулись к своей обычной жизни, то никогда бы о нас не услышали. Но вы этого не сделали. Вот потому-то я здесь.

— Добро пожаловать в Лондон. А чего вы хотите от меня?

— Помощи. Технической помощи.

— А что предлагаете взамен?

— Да целый мир! Не меньше! — Она широко и весело улыбнулась, сверкнув жемчугом белых зубов. — Мы будем рады рассказать вам правдивую историю мира: что на самом деле происходило в прошлом и что происходит теперь. Какую ложь вам преподносят и какие волнения зреют… это увлекательнейшая повесть. Хотите ее услышать?

— Не уверен. А что со мной будет, если я втянусь в это дело?

— Вы станете играть важную роль в международном заговоре, с помощью которого мы надеемся свергнуть нынешние правительства мира и вернуть демократию всем тем, кто был лишен ее в течение веков.

— И это все?

От этого вопроса обоим стало смешно, и напряженность несколько ослабла.

— Но прежде чем ответить — подумайте хорошенько, — сказала Сара. — Дело это чрезвычайно опасное.

— Наверно, я уже сделал свой выбор в тот момент, когда солгал Безопасности. Я слишком глубоко увяз, а знаю так мало… Я должен узнать все.

— Узнаете. Сегодня же. — Она подошла к окну, отодвинула гардину и посмотрела на улицу. Потом задернула ее и снова села. — Джон будет здесь через несколько минут и ответит на все ваши вопросы. Организовать вашу встречу было сложно, поэтому мы договорились сделать ее как можно более насыщенной, если окажется, что вы с нами. Я дала им знать. Джон — конечно, ненастоящее имя. А вы будете Биллом, по той же самой причине. И наденете вот это. Просто натяните на голову.

Она протянула ему что-то мягкое, похожее на маску.

— Что это такое?

— Лицо изменяет. Неузнаваемо. Тут раздувы и прижимные пластинки, так что подбородок станет шире, нос прижмется, шеки ввалятся и так далее. И темные очки, чтобы глаз не было видно. Тогда — если случится самое худшее — вы не сможете узнать Джона, а Джон не сможет выдать вас.

— Но вы-то меня знаете. Что, если возьмут вас?

Ответить Сара не успела. Из выключенного радио раздалось четыре коротких сигнала. Четыре короткие ноты — и все.

Эффект был поразителен. Сара в тот же миг оказалась на ногах, выхватила маску у Яна из рук и умчалась в другую комнату.

— Снимите пиджак, рубашку расстегните! — крикнула она через плечо.

Через пару секунд она вернулась в очень прозрачном черном платье с розовыми кружевами. Раздался стук.

— Кто там? — спросила она сквозь тонкую обшивку двери.

Ответ был коротким и жестким:

— Полиция.

Дверь открылась, и офицер в форме, не обратив внимания на Сару и отодвинув ее плечом, шагнул в комнату и направился к Яну, сидевшему в кресле со стаканом в руке. Полицейский был в боевом шлеме с опущенным прозрачным щитком. Плотная форма из пуленепробиваемой ткани, пальцы на рукоятке пистолета, вызывающе торчавшего из расстегнутой кобуры на бедре. Он остановился перед Яном и медленно оглядел его с головы до ног.

Ян поднес стакан к губам. Он твердо решил не признавать за собой никакой вины, хотя ситуация складывалась — хуже не придумаешь.

— Что вам здесь нужно? — спросил он резко.

— Извините, ваша честь. Служба. — Слова из-под щитка прозвучали глухо, полицейский открыл лицо. Бесстрастное лицо профессионала. — Девочки со своими дружками обидели нескольких джентльменов, сэр. Не можем этого так оставить, в городе должны быть закон и порядок. Кое с кем мы разобрались, но эта новенькая. Иностранка к тому же. Итальянка, только что появилась, и ненадолго. Мы не имеем ничего против, пусть заработает маленько, опять же для джентльменов какое-то разнообразие, так сказать… Но и неприятностей нам тоже не надо. Все в порядке, сэр?

— Было в порядке, пока вы не ввалились.

— Я понимаю ваши чувства, сэр. Но это незаконно, не забывайте, ваша честь. — Полицейский говорил спокойно, но в его голосе чувствовалась стальная твердость; Ян понял, что его лучше не дразнить. — Мы же о ваших интересах печемся. Вы уже были в других комнатах?

— Нет.

— Тогда я загляну. Никогда не знаешь, что там под кроватью спрятано. Или кто.

Ян и Сара молча смотрели друг на друга, пока полицейский тяжело топал по другим комнатам. Наконец он вернулся.

— Все в порядке, ваша честь. Отдыхайте. Доброй ночи.

Полицейский вышел. Яна трясло от ярости, лицо его горело. Он поднял кулак в сторону закрывшейся двери, Сара бросилась к нему, обхватила за плечи и закрыла ему рот рукой.

— Они всегда так, ваша честь. Врываются, кричат, ищут, к чему бы придраться… И врут всегда, все врут! Но больше нас не потревожат, забудьте про него. Мы так славно времечко проведем…

Говоря это, она крепко держала его, и сквозь убывающую злость он начал чувствовать тепло ее тела под тонким платьем.