Технические характеристики предельно просты, говорит он. Скорость? Неограниченная. Вместимость? Неограниченная. Полная неуязвимость для всех видов современных и перспективных средств поражения. При угрозе захвата – мгновенная аннигиляция. Управление? Вот видите эту загогулину? При запуске в этой рамке появляется светящийся шар – это своего рода глаз, позволяющий осуществлять обзор практически на триста шестьдесят градусов, рамка мгновенно реагирует на малейшие помехи и помогает осуществлять управление. Вооружение? Таран!

Что? – восклицает Бут, какой, к черту, таран? Да, скромно опускает глаза седоголовый конструктор, эта штука способом прямого воздействия способна уничтожить все что угодно, даже матушку Землю расколошматить в пух и прах, и остаться невредимой. Экологически чистое оружие!

Ох-хо-хо, произносит Бут. И где же вы добыли первичный образец? Мы ведь сами создавать ни черта не можем! Только красть…

Разве вы не знаете, говорит Тимай, нашли мы ее тут недалеко, в Жигулевских горах. Совершенно случайно был захвачен единственный экземпляр этой штуковины. Можно сказать, подобрали брошенное кем-то хозяйство. Никто не требовал вернуть. Она буквально валялась на опушке, слегка вросшая в землю. Или точнее – будто выросшая из земли… как гриб-дождевик. Так что никакого воровства, все по закону.

За спиной у Бута что-то недовольно бурчит Лысый Якут. Чего ты? – сердито смотрит на него президент. Начальник охраны виновато улыбается и склоняется прямо к его уху: я говорю, в шестидесятые годы, хорошо это помню, жив еще был маршал Чан Кайши, в Хэйлунцзянской провинции нашли такие же грибы… И что?.. Да ничего – хунвейбины быстренько затоптали их взад…

Мы не сразу поняли, продолжает между тем Шандор Тимай, что это такое, пытались, так сказать, поколупать, но она, гадина, к счастью, не колупается (в этот момент все хихикают, и кто-то радостно повторяет: не колупается, гадина). Ну, в общем, пришлось повозиться, чтобы запустить в серию. Принципы ее работы…

Не надо принципов, перебивает его Бут, не грузите. Когда испытания? Без этой штуки при наших просторах… страна обезлюдела… потеряем скоро и ваши волшебные горы, и все остальное…

Ну а что испытывать – она с самого начала действовала исправно, мы просто этого не знали, мы ничего не знали. Если говорить самым простым языком, она начинает действовать в определенных условиях и при надлежащем воздействии…

То есть все-таки надо было поколупать, произносит кто-то в толпе, пытаясь вызвать смех присутствующих. Но никто не смеется, а генеральный конструктор заканчивает свой короткий доклад. При определенных условиях (он делает паузу) эта штука начинает размножаться… то есть создает бесконечное количество собственных копий… феномен репликации…

Кто-то от удивления присвистывает (уж не владыко ли озорует, думает Бут) и задает вопрос: а сколько их уже? Тимай сдержанно кашляет и пожимает плечами: пока немного, но для устрашения потенциального агрессора вполне достаточно. После чего произносит последние и самые значимые слова своего доклада: мы до сих пор не знаем, как это делается, из чего и почему, нам не ведомы принципы работы (он осторожно смотрит на Бута) этого изделия, мы просто его создаем!

С завода Бут уезжает, переполненный ощущением собственного всемогущества. А вдруг попадет в чужие недобрые руки, говорит он Рите, слово недобрые он отбрасывает и повторяет: чужие руки, чужие руки, чужие руки… Не допущу! Надо этого конструктора гнать. Какой-то он простоватый.

А ты говоришь, поворачивается он к затаившемуся сзади Рюрикову, где я такой пароход найду?

Йо-хо-хо! – кричит в этот момент Федя и хлопает в ладоши. – Поиграем! Да я одним мизинцем!..

… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … голова розовощекого прокурора

… какое-то время спустя явилась кукла наследника. Она прыгнула в руки мэра из мягкого кожаного чемоданчика, под скрытую съемку. В чемоданчике оказались ненастоящие деньги. Это были северокорейские воны. Мэр заявил, что не отличает северокорейские воны от южнокорейских. И этот аргумент стал решающим. Кто же станет обвинять человека в коррупции, если корысть не обнаруживается. Его сочли всего лишь иностранным агентом.

… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … …

Тата Кататония

Почти сутки она провела, притаившись в лесной полосе, полулежа у трассы перед Шигонским поворотом. Старалась не высовываться – на дороге то и дело показывались полицейские патрули. Когда трасса совсем опустела, она поняла: скоро! Она не боялась ошибиться. Если со спуска пойдет какая-нибудь черная машина представительского класса в сопровождении лишь полицейских, то это явно будет кто-нибудь из уважаемых иностранных гостей. Бут появится в сопровождении целого табора…

Она успела вздремнуть. Спала недолго, но увидела сон – яркий, наполненный событиями, охватившими всю ее жизнь… Она стоит на перроне и слышит, как объявляют посадку: скорый поезд Шигоны – Нью-Йорк отправляется с первого пути… Вслед за этим – уже в вагоне – она узнает, что поезд идет на Москву. Черт бы их побрал, – думает она, – ну все на Москву заворачивают, хотя Григорий Иванович построил грандиозный виадук через Берингов пролив, но ведь без Москвы теперь никуда… Она так и назвала его во сне – Григорий Иванович, хотя обычно, как и все вокруг, именует его пренебрежительно – Гриша… Движется поезд недолго, притормаживает, звучит объявление: Граждане пассажиры, пожалуйста, на выход. Станция Чердаклы! Конечная! Она начинает кричать, возмущаться. И все вокруг начинают кричать, возмущаться, на что проводники реагируют равнодушно: Пути разбомблены. Это война, граждане пассажиры! Просим покинуть вагоны! Она выходит. Осматривается. И неожиданно для себя понимает, что не первый раз попадает на эту станцию. Вспоминает, что куда бы ни ехала, каждый раз обязательно проезжает или останавливается здесь. Расписание на этой станции не действует – поезд может стоять здесь чудовищно долго или проскакивать без остановки; пассажирам приходится выбрасывать чемоданы прямо из тамбура и на ходу выскакивать самим, ломая ноги и шеи. Она вспоминает, что когда-то хотела остаться здесь навсегда, но удержалась, сочтя, что еще рано. И вот теперь время пришло… Перрон тут девственно пуст, хотя за высокой решеткой угадывается дыхание маленького полусонного городка, в который люди приехали ненадолго и остались на всю жизнь. Чердаклы…

Она особо не задумывается о своих снах, хотя бывает такое чувство, что ей в голову всадили всю эту кинопанораму, словно кто-то пытается таким образом куда-то ее направить. И ради чего? Окончательно ее разбудил нарастающий шум с трассы. Несколько огромных черных тачек сворачивают с виадука, за ними – серенькая, какая-то неприметная, но длинная «Лада», а следом бесконечные мерседесы, бумеры, крайслеры, мастодонты, бронтозавры…

По налившемуся фиолетовым ожиданием небу плывут гигантские подушки, одеяло, перина. Подушка невероятных размеров, перина высокая, толстая. Над лесом в огненном сиянии поднимается фонтан птичьих перьев. В конце колонны – звонкий перестук по асфальту – идет бронетехника. В небе гудят истребители-перехватчики.