— Сколько раз я тащил тебя домой? — сказал Рубен. — Сколько раз помогал тебе перелезать через решетку, чтобы тебя не накрыл твой папочка? Да я могу выпить в десять раз больше, чем ты!

— Это было давно, сейчас перепить меня не так просто. Хочешь попробовать?

— С удовольствием, — сказал Рубен. — Встретимся вечером, здесь же?

— Нет. Сейчас. — Мигель обернулся к остальным, протянул руки: — Грифы, я вызываю.

Он с восторгом убедился в том, что старая формула ватаги оказывала и сейчас прежнее воздействие. Под радостный гомон грифов Рубен побледнел и опустился на стул.

— Кунчо! — крикнул Тобиас. — Меню! И океан пива. Гриф бросил вызов.

Они заказали бифштексы с кровью и еще дюжину пива. Тобиас поставил по три бутылки перед каждым из противников, а шесть оставил для прочих грифов. За едой они почти не разговаривали. Мигель запивал каждый кусок мяса и пытался казаться оживленным, но боязнь слишком быстро опьянеть возрастала по мере того, как пиво становилось с каждым глотком все горче и горче. Когда они опорожнили шесть бутылок, Кунчо уже убрал тарелки.

— Заказывай, — сказал Мигель Рубену.

— Еще по три на каждого.

После первого бокала новой партии Мигель почувствовал гул в ушах; голова его плавно кружилась, все пришло в движение.

— Схожу отолью, — сказал он.

— Сдаешься? — спросил Рубен.

— Я схожу отолью! — закричал Мигель. — Если хочешь, проси еще.

В туалете его вырвало. Он тщательно вымыл лицо, стараясь уничтожить все предательские следы. Часы на руке показывали половину пятого. Несмотря на тягучую дурноту, он был счастлив. Рубен уже ничего не сможет сделать. Он вернулся к остальным.

— Твое здоровье! — сказал Рубен, подымая стакан.

«Похоже, взбешен, — подумал Мигель. — Но он уже погорел».

— Попахивает блевотиной, — сказал Папуас. — Кому-то здесь крышка.

— Да я как стеклышко, — заверил его Мигель, стараясь подавить тошноту, не поддаваясь головокружению.

— Твое здоровье, — повторил Рубен.

Когда они справились с последней бутылкой, Мигелю казалось, что желудок налит свинцом; голоса доходили до его сознания сбивчивой путаницей звуков. Чья-то рука внезапно мелькнула перед его глазами, взяла за подбородок, заставила поднять голову. Лицо Рубена будто распухло. Он сидел взлохмаченный и злой.

— Сдаешься, сопляк?

Мигель разом поднялся и толкнул Рубена в грудь, но прежде чем стычка разгорелась, вмешался Зубрила.

— Грифы никогда не дерутся друг с другом, — сказал он, заставляя обоих сесть. — Оба пьяны. Конец. Голосуем.

Папуас, Франсиско и Тобиас неохотно проголосовали за ничью.

Они понимали, что Зубрила спас Мигеля от неминуемого поражения, но не решались заявить об этом.

— Вот я и выиграл, — заявил Рубен. — А этот фрукт даже говорить не может. Посмотрите-ка на него.

В самом деле; у Мигеля остекленели глаза, рот приоткрылся, струйка слюны тянулась с языка.

— Сиди уж, — бросил Зубрила. — Скажем прямо: по пиву ты не чемпион.

— По пиву ты не чемпион, — подчеркнул Папуас. — Ты чемпион только по плаванью, гроза бассейнов.

— Ты бы помолчал, — сказал Рубен. — Самого ведь гложет зависть.

— Да здравствует Эстер Уильямс[34]из Мирафлореса! — воскликнул Папуас.

— Отличный ты старик, а вот плавать не умеешь, — сказал Рубен. — Хочешь брать у меня уроки?

— Мы уже слышали, — подхватил Зубрила. — Ты победил на соревнованиях по плаванию, ты у нас чемпиончик, и все девчонки по тебе с ума сходят.

— Никакой он не чемпиончик, — с трудом выговорил Мигель. — Чистый блеф!

— Да ты уже готов, — сказал Рубен. — Хочешь, детка, я провожу тебя домой?

— Я не пьян, — заверил его Мигель. — А ты — чистый блеф!

— Ты кипятишься из-за Флоры, — сказал Рубен. — Просто подыхаешь от ревности. Думаешь, я не понимаю?

— Чистый блеф! — твердил Мигель. — Победу тебе приписали, и все потому, что твой отец — президент федерации. Это всем известно. Он смухлевал, чтобы тебя объявили победителем.

— По крайней мере, я плаваю лучше тебя, — сказал Рубен, — ты даже не умеешь плыть на волне.

— Ты плаваешь лучше? — спросил Мигель. — Ты — чистый блеф! Любой тебя обойдет.

— Любой, — поддержал Папуас. — Даже Мигель.

— Позвольте мне усмехнуться, — сказал Рубен.

— Позволяем, — сказал Тобиас. — Усмехайся на здоровье.

— Все вы такими бойкими стали, потому что сейчас зима, — сказал Рубен. — А не то я вызвал бы вас на пляж, и уж тогда я посмотрел бы, каковы в воде…

— Ты победил только из-за отца, — сказал Мигель. — Ты — чистый блеф! Когда захочешь поплавать со мной, только скажи. На пляже, у террас, где угодно.

— На пляже, — предложил Рубен. — И немедля.

— Чистый блеф, — твердил Мигель.

Лицо Рубена внезапно оживилось, его взгляд, до того угрюмый, стал вызывающим.

— Давай поспорим, кто первый доплывет до волнореза.

— Чистый блеф, — твердил Мигель.

— Если ты победишь, — сказал Рубен удовлетворенно, — обещаю тебе: не трону Флору. А если выиграю — катись в другую сторону, и под музыку!

— Да ты что воображаешь? — забормотал Мигель. — Сукин ты сын, что ты воображаешь?

— Грифы! — воскликнул Рубен, вытянув вверх руки. — Я вызываю.

— Мигель сейчас не в форме, — заметил Зубрила. — Лучше разыграйте Флору в орла и решку.

— А ты чего лезешь, — оборвал Мигель. — Принято. Пошли на пляж.

— Вы сдурели, — сказал Франсиско. — Я не пойду на пляж в такую холодину. Давайте другое пари.

— Он согласился, — сказал Рубен. — Пошли.

— Когда гриф бросает вызов, все помалкивают в тряпочку, — сказал Папуас. — Пошли на пляж. И если они раздумают лезть в воду, мы их просто сбросим.

— Оба они пьяны, — возразил Зубрила. — Вызов не считается.

— Хватит, Зубрила! — заорал Мигель. — Я уже взрослый, могу обойтись без няньки.

— Валяй, — сказал Зубрила, пожав плечами. — Тебе же хуже.

Они вышли на улицу. Их встретил тихий серый день. Мигель глубоко вдыхал свежий воздух, ему стало лучше. Впереди шли Франсиско, Папуас и Рубен. Позади — он и Зубрила. На авениде Грау[35]прохожих было мало; чаще попадались служанки в крикливых нарядах, отпущенные на воскресенье. Какие-то сомнительные личности с жирно напомаженными волосами шныряли вокруг, алчно разглядывая их; женщины смеялись, поблескивая золотыми зубами. Грифы ни на кого не обращали внимания. Они быстро шли вперед, захватываемые возбуждением.