— Доказательства, адвокат, доказательства. Это всего лишь газетные вырезки.

— При всем уважении, ваши бюрократические препоны на пути моей клиентки — это классический случай «уловки двадцать два». Она не может представить доказательства, не вызвав своих обвинителей в суд, а вы не разрешаете ей вызвать их в суд, пока она не представит доказательства.

— Я приму это во внимание. Однако в интересах вашей клиентки я бы не стал складывать все яйца в одну лишь эту корзину. Что же до вызова президента для дачи показаний, представьте себе снежный ком. А теперь представьте себе тот же снежный ком в аду.

Бойс улыбнулся:

— Я целиком полагаюсь на мудрое решение вашей чести, основанное на глубоких познаниях.

Трудно представить себе зрелище более трогательное, чем полная комната вполне надежных в других отношениях людей, пытающихся увильнуть от выполнения гражданского долга, торжественно провозглашенного в Великой хартии вольностей одним из выдающихся завоеваний демократии. С другой стороны, какому здравомыслящему человеку захочется исполнять обязанности присяжного?

Процедура отбора присяжных для процесса «Соединенные Штаты против Элизабет Макманн» была особенно устрашающей. Когда будущие присяжные понуро, шаркающей походкой обреченных входили в зал судебных заседаний, большинство из них, едва завидев судью Юмина, Бойса и заместительницу генерального прокурора, принимались безмолвно молить: О, боже, нет — только не это дело!

Бойс и его консультант по подбору присяжных пристально всматривались в их лица. Нетрудно было определить, кого из них ужасает одна мысль о том, чтобы целый год прожить в каком-нибудь мрачном мотеле в обществе семнадцати «товарищей по несчастью».

А некоторые так и сияли от восторга — то ли при мысли о том, что войдут в историю, то ли в надежде на все эти выгодные сделки с книжными издательствами. «Присяжный номер пять: Моя история». Права на экранизацию — компании «Уорнер Бразерз» за семизначную сумму. В «Таймс» уже приводились слова одного ведущего нью-йоркского издателя о том, что книга, написанная первым же присяжным, выведенным из состава жюри, принесет автору доход по меньшей мере в миллион долларов. А вот присяжный, который выступит против всех остальных присяжных — не важно, за или против признания подсудимой виновной, — этот присяжный, заявил издатель, уже может начинать заливать бетоном фундамент любого дома своей мечты.

— Это дело об убийстве без смягчающих вину обстоятельств, — начал судья в первый день отбора присяжных. — То есть о преступлении, за которое предусматривается смертная казнь. Обычно рассмотрение подобных дел длится несколько месяцев. — Мужчины и женщины в дорогих костюмах принялись стонать с таким видом, словно жить им оставалось считанные минуты. — Но это дело необычное, и потому трудно что-либо предсказать. Возможно, суд продлится год. Возможно, дольше. В основном, — он искоса взглянул на Бойса, — по той причине, что защита представила на рассмотрение суда длинный список свидетелей.

Стоны, тяжелые вздохи, многие схватились за грудь, послышалось звяканье пузырьков с таблетками нитроглицерина.

Бойс и его консультант вглядывались в лица потенциальных присяжных. Консультанта звали Пинкут Влонко. Прежде чем заняться прибыльным делом — консультированием судебных адвокатов по вопросам подбора присяжных, — Пинки Влонко больше двадцати лет прослужил главным специалистом по психологическим портретам в ЦРУ. Его задача состояла в том, чтобы определять, кто из высокопоставленных сотрудников ЦРУ, по всей вероятности, продает секреты русским или китайцам; а кроме того — установить, кто такой Саддам Хуссейн в узкоспециальном смысле: то ли человек, страдающий болезненным нарциссизмом, то ли просто-напросто недоумок. Пинки работал с Бойсом на многих судебных процессах. Наделенные отменным чутьем, оба использовали его в качестве лучшего «радара» для отбора присяжных в практике судопроизводства. Психологией Бойс увлекся давно. После того как его бросила Бет, он получил степень магистра по прикладной психологии.

Они вдвоем составили анкету присяжного заседателя, пространную даже по их меркам. В ней было восемьсот вопросов. Номер 11: Вы голосовали за президента Макманна? Номер 636: Регулярно ли вы совершаете акт дефекации? За годы службы в ЦРУ Пинки пришел к выводу, что перебежчики и «кроты» — двойные агенты, — как правило, страдают запором.

Ранее по поводу анкеты разгорелся очередной жаркий спор в кабинете судьи Голландца. Мисс Клинтик, ЗГП, заявила, что это гнусность. Вслед за этим Бойс предъявил судье анкету, составленную личным социологом генерального прокурора много лет назад, когда тот безуспешно баллотировался на пост губернатора. В ней было сто двадцать вопросов. Он помахал ею перед носом у ЗГП. Стороны согласились на компромисс. Бойсову анкету сократили до шестисот пятидесяти вопросов. Примерно на такое количество вопросов они с Пинки и рассчитывали с самого начала. Бойс с детства усвоил одно важное правило: проси гораздо больше, чем нужно, и в конце концов получишь то, чего хочешь.

Допрос присяжных с пристрастием, приветливо, но безжалостно проведенный Бойсом, показали в прямом эфире по телевидению — судья Голландец решил, что запрет на трансляцию из зала суда чреват ненужными осложнениями, — после чего один критикан рискнул предположить, что Бойса устроит только жюри, состоящее из слепо-глухо-немых присяжных с коэффициентом умственного развития не выше семидесяти пяти. Ничего подобного, весело возразил Бойс. Он хочет только одного — «играть на ровном поле». Что предосудительного в желании отыскать присяжных, еще способных «мыслить самостоятельно, несмотря на то, что их ежедневно пичкают постыдными измышлениями, грязными инсинуациями и ложными обвинениями, состряпанными правительственными агентами по распространению сплетен и клеветы»? Если для комплектования непредубежденного жюри присяжных потребуется немного терпения, разве кто-нибудь станет протестовать?

«Немного терпения» потребовалось на четыре месяца.

— Жаль, ты этого не видела, — сказал Бойс. — Я думал, он пырнет меня голландским ножом для конвертов. Процесс предстоит занятный.

— Я рада, что ты весело проводишь время, — сказала Бет.

Бойс взял ее руки в свои.

— Я лишь пытаюсь подбодрить тебя.

Вид у Бет был отнюдь не бодрый. Она похудела, потеряв в весе столько, сколько велел Бойс. Стали более рельефными скулы, а в глазах появился тот лихорадочный блеск, что бывает у людей, мечтающих о булочке с орехами и изюмом, обильно обсыпанной крошками. Посмотрев на нее, Бойс вдруг почувствовал себя виноватым. Ему захотелось остановить кортеж, броситься в магазин и купить ей шоколадно-молочный коктейль.

— Как самочувствие, малыш?

— Отличное.

— Ты великолепно выглядишь — для женщины, которая полгода не ела.

Журналы дамских мод внимательно следили за изменением физического состояния Бет. «Вог» опубликовал статью под заголовком «Диета тысячелетия». В ней приводились слова ведущего голливудского «консультанта по эстетике», бывшего «гримера»: «Если убийство мужа может привести к таким результатам, тогда многим женщинам следовало бы подумать о том, чтобы взять дубинки и избить своих мужей до смерти».