И, повернувшись, стала быстро подниматься по лестнице.

Она не знала, удалось ли ей спасти невинных от немедленной расправы, и провела бессонную ночь.

Не понимая, как поступить, Слюньмор долго стоял один в тёмном подземелье, пока не почувствовал, что продрог до костей.

С одной стороны, ему не терпелось избавиться от свидетелей, которые так много знали. С другой стороны, он опасался, что леди Эсланда окажется права: если бунтовщики будут казнены без суда, это бросит тень на короля. А если его величество не на шутку разозлится, Слюньмору придётся несладко. Возможно, он даже потеряет должность главного советника, и тогда все мечты о славе и богатстве, ради которых состоялась экспедиция в Смурланд, пойдут прахом.

В конце концов Слюньмор решил пока ничего не предпринимать и отправился спать. Но сама мысль, что леди Эсланда отказалась стать его женой и предпочла сына каких-то сыроваров, приводила лорда в бешенство.

«Рано или поздно она заплатит мне за оскорбление», – подумал он и задул свечу.

Когда на следующее утро королю сообщили, что главный советник подал в отставку, то есть в тот самый момент, когда над страной нависла смертельная угроза, его величество вышел из себя. Впрочем, узнав, что обязанности главного советника принял Слюньмор, который понимал всю серьёзность положения, немного успокоился.

Теперь, когда он был во дворце, за толстой крепостной стеной с пушками и мушкетами в бойницах, рвом и наблюдательными вышками, король чувствовал себя в большей безопасности, чем на болотах. Однако ужас, пережитый в Смурланде, не оставлял его. Король Фред заперся в своих апартаментах. Еду ему приносили на золотых подносах. Ни о каких выездах на охоту он и не помышлял. Весь день он в тяжёлой задумчивости на цыпочках ходил туда-сюда по красной ковровой дорожке и никого, кроме лучших приятелей, не принимал. Единственной его компанией были Слюньмор и Фляпун, которые искусно разжигали и поддерживали все его страхи.

На третий день после возвращения экспедиции Слюньмор вошёл в покои короля с прискорбным видом и сообщил, что гвардейцам, посланным на смурландские болота на поиски пропавшего Пугса, удалось обнаружить лишь окровавленный сапог бедняги, конскую подкову и несколько дочиста обглоданных костей.

Кровь отхлынула от лица его величества, и король как подкошенный упал на шёлковый диван.

– Боже мой, какой ужас! Бедняга Пугс!.. Напомните мне, кто такой этот Пугс!

– Ну как же, ваше величество! Такой симпатичный, весь в веснушках юноша, единственный сын вдовы Пугс! – воскликнул Слюньмор. – Совсем недавно поступил в королевскую гвардию. Многообещающий молодой человек… Вы правы, ваше величество, страшная трагедия!.. Но что самое ужасное, сожравший Бимиша и Пугса, Икабог попробовал вкус человеческой крови, и я боюсь, теперь монстр продолжит охоту на людей с ещё большей яростью… Совсем как вы, ваше величество, – прибавил Слюньмор, – это и предсказывали. Вы первый дали отпор Икабогу и благодаря вашей изумительной проницательности сразу поняли, как он опасен!

– Но… ч-что же нам делать, Слюньмор? – заикаясь, спросил король. – Как только монстр проголодается и снова отправится на поиски добычи, он может…

– Предоставьте это мне, ваше величество. Я обо всём позабочусь, – успокоил его Слюньмор. – Теперь я ваш главный советник, который круглые сутки думает о безопасности государства.

– Как я рад, что Горрингбон передал свой пост именно вам! Что бы я без вас делал!

– Вы слишком добры, ваше величество. Служить такому прекрасному королю – великая честь для меня.

– А теперь, – продолжал Слюньмор, – нам надо обсудить завтрашние похороны майора Бимиша и Пугса. Всё должно быть обставлено с королевским размахом, как важнейшее государственное событие, со всей торжественностью и церемониями. Я полагаю, ваше величество, погибших надо наградить посмертно особыми орденами «За Выдающиеся Заслуги и Храбрость в Сражении с Кровожадным Икабогом» и вручить их родным.

– А что, разве существует такой орден? – удивился король Фред.

– Ну конечно, – закивал Слюньмор и, хлопнув себя ладонью по лбу, воскликнул: – Совсем забыл! Ведь вы, ваше величество, ещё не получили свой заслуженный орден!

С этими словами Слюньмор полез во внутренний карман и достал невиданной красоты золотую звезду размером с блюдце. В центре были выгравированы монстр с рубиновыми глазами и атлетического сложения герой с короной на голове. К ордену прилагалась алая бархатная лента.

– Это мне? – изумлённо выдохнул король.

– Конечно, вам, ваше величество! Разве не вы вонзили свой меч в шею отвратительному чудовищу? Мы все этому свидетели!

Король осторожно коснулся кончиками пальцев тяжёлого золотого ордена. Он молчал и лишь качал головой.

Едва слышный, слабый голос совести шептал ему: Всё было совсем не так! И ты сам это знаешь. Увидев Икабога, ты выронил меч и пустился наутёк. И уж конечно ты не вонзал меча Икабогу в шею. Ничего подобного не было!

Однако другой трусливый голос, перебивая совесть, громко твердил: Да ведь ты уже согласился с тем, что говорит Слюньмор! Если признаешься, что трусливо бежал, просто выставишь себя дураком!

Второму голосу вторило тщеславие, оно кричало громче всех: Я первый вступил в схватку с Икабогом! И я первый, кто его увидел! Я заслуживаю этого ордена, который так красиво будет смотреться завтра на моём чёрном, траурном кафтане!

Наконец король Фред сказал:

– Вы правы, Слюньмор. Всё было именно так, как вы говорите. Только я не люблю хвастаться…

– О скромности вашего величества ходят легенды, – подхватил Слюньмор, низко кланяясь, и ядовито улыбнулся.

Итак, следующий день был объявлен днём национального траура и всенародной скорби в честь жертв Икабога. Вдоль улиц собрались толпы людей. Все хотели посмотреть на торжественную похоронную процессию – катафалки с гробами Бимиша и Пугса везли лошади чёрной масти, украшенные чёрными плюмажами и лентами.

Сразу за катафалками медленно следовал король Фред верхом на чёрном как уголь скакуне. На его груди ослепительно сверкал на солнце огромный орден «За Выдающиеся Заслуги и Храбрость в Сражении с Кровожадным Икабогом». Сияние было таким пронзительным, что люди не выдерживали и отводили глаза.

За его величеством пешком шли миссис Бимиш и Берти, тоже одетые во всё чёрное. А за ними семенила согбенная, громко причитающая женщина в рыжем парике. Её представили миссис Бимиш как мадам Пугс, мать Нобби.

– О мой бедный Нобби! – завывала старуха в рыжем парике. – Будь проклят кровожадный Икабог, растерзавший моего сыночка!