У второго на щетинистой роже нарисовалась такая же умная мысль.

– Идите, – махнул рукой Казидис, и я вихрем сорвалась с места, пока не спохватились. Но меня успели остановить приказом: – А ты останься, Джул!

– А почему сразу я? – задала я риторический вопрос, горестно мечтая о ближайшей пальме.

– Потому, что все беды от тебя, – нагло заявил он мне, отпуская начальника охраны. Последний собрался уходить просто осчастливленным!

Я не могла такое подлому вооруженному змею спустить и высказалась достаточно определенно:

– Не радуйся! Ты мне теперь по гроб жизни будешь должен за Стивенсона!

– Похоже, этот гроб не за горами, – обреченно сказал Георгиос и пошел искать пятый угол.

Я повернулась к Никосу и спросила:

– И что ты имеешь против меня?

Его ответ был довольно неожиданным:

– Если бы мне сказали, что это ты предложила яблоко Адаму, я бы поверил!

– Зря! – скривила я губы. – Скорей всего, змий с Адамом раздавили шкалик на двоих и закусили яблочком, а с похмелюги свалили все на бедную Еву! Благо их было двое, а она одна! Второй идет свидетелем!

– Круто! – восхитился моими доводами полуголый Никос. – Но мы сейчас не об этом…

– Естественно! – далеким от доброжелательности тоном высказалась жертва произвола. – Если кто-то начинает ущемлять мужское достоинство, то сразу «мы не об этом»!

– Джул, – перебил он меня. – Ты перешла все границы…

– Серьезно? – не осталась я в долгу. – Где пограничный столб и таможня? Почему отсутствует визовый контроль?

– Ты перешла все границы!!! – повторил он, сверля меня взглядом и делая мне щекотно. – И должна будешь понести наказание!

– Депортацию? – наивно предположила я, широко раскрывая невинные глаза и подпуская во взгляд неземное сияние.

Сияние не оценили.

– Трудовую повинность! – припечатал он.

Мне такая постановка вопроса откровенно не понравилась.

– В чем эта повинность заключается? – осторожно поинтересовалась, переминаясь с ноги на ногу и рассматривая ангелочков. Коллеги по заключению как-никак.

– У тебя есть два пути…

– Есть – это хорошо! – Я мечтательно зажмурилась.

Но Никос так громко продолжил свою мысль, что пришлось прикинуться третьим ангелом:

– Или ты работаешь по дому, или занимаешь место в моей кровати!

– А что я там буду делать? – Должна же я была уточнить детали.

– Ты там будешь спать! – рявкнул Казидис.

– А где будешь спать ты? – Все же детали иногда играют существенную роль в нашей жизни.

– Рядом! – Он уже рычал, как обозленный питбуль. И зубки тоже почти такие демонстрировал.

– А-а-а, – поняла я. – У тебя острый дефицит кроватей и ты решил сэкономить?

– У меня нет никакого дефицита!!! – заорал он.

Я подняла брови в удивлении:

– Значит, ты жлоб?

– ЧТО?!!

– Мысли вслух, – пошла на попятный.

Он как-то неестественно быстро успокоился и побуравил меня зенками на предмет совести. Месторождение не обнаружилось.

– Ты будешь спать со мной в одной кровати столько, сколько я сочту нужным, – ласково, как ягуар на выпасе, сообщил он с холодной, жестокой улыбкой.

Да-да… Губа уже отвисла ниже коленок… и слюни капают… ядовитые.

Я крикнула: «Ты ничего не получишь!» – и злобно расхохоталась. Мысленно.

А Никоса понесло…

– Мы будем заниматься сексом ТОГДА И СТОЛЬКО, сколько я сочту нужным. Ты будешь принадлежать мне вся, душой и телом…

М-дя… белены, что ль, нанюхался? Или грибочков особенных нализался? Так они вроде тут не растут… Может, вертолетом завозят?

– Не обольщайся! – Я подобралась, как кобра, от злости на такое самомнение. – Этого не будет!

– Будет, Джул, – оскалился он, по-кошачьи потягиваясь всем телом. – Ты уже млела в моих объятиях…

Ой, что-то мне нехорошо! Магнитные бури, вредные аспекты планет… Уходить надо. По-хорошему. Прибью ведь, и на этом мстя вся кончится! Низзя!

– Это была ошибка и минутная слабость! – взорвалась я.

– Значит, она будет и часовая, и месячная, – уверил меня Никос, оглядывая мою фигуру горящим взглядом. Плотоядно: – Но ты будешь принадлежать мне!

– Обломись! Не будет того! – отказалась я наотрез. – Лучше я буду разбирать завалы!

– Нет? – хмыкнул мужчина. – Тогда ты будешь работать по дому как горничная… причем одна на все этажи! Пока не отработаешь все мои потери!

– Можно уже бояться или угрозы на сегодня исчерпаны? – Если он думает – у меня слабые коленные чашечки, то ошибается!

– И не надейся, что сможешь бездельничать! – крикнул он мне вслед. – Тебя тогда не будут кормить!

Дрожу, дрожу. Угу.

– Ой, как страшно! – злорадно ухмыльнулась я, провокационно потягиваясь. – К твоему сведению, я вообще-то ем сама, без помощи слуг!

– Упрямая как ослица! – сорвался бешеный козлик. Нет, архар! Древний и вымерший. С двухметровыми от-такенными рогами!

– Гамадрил! – не осталась я в долгу, хлобыстнув дверью об косяк.

Вот и поговорили конструктивно. И если он думает, что я попрошу пощады, то сильно ошибается! Я твердо решила добиваться своего и отправилась отрабатывать свое содержание! И пусть потом не плачется, что банкрот, и кошельком опустевшим не трясет. Насчет депортации я ему предлагала!

Спустя три часа…

Бабах! Бум! Бам!

– …!..!..! – по-гречески взывал Георгиос к батюшке-матушке, оказавшись внизу лестницы гораздо скорее, нежели рассчитывал. Была там и незабвенная «пелагия», «малакос» и еще что-то из устного греческого.

Конечно! Натирка для деревянных полов превращает мрамор в подобие очень скользкого льда. В этом уже убедился один самоуверенный эсбэшник.

Ха! Для полной чистоты и дезинфекции я и перила ей натерла! Везде.

Решив, что маму тут Йоргос до утра не дождется, пришла ему на помощь. В конце концов, я по натуре существо доброе и кроткое, не в пример некоторым гнусным феодалам!

– Ты живой? – выглянула из-за двери, наблюдая, как взмыленный запыхавшийся мужчина пытается сдвинуть ноги. Теперь он в курсе, каково приходится бедным угнетенным женщинам!

– Когда я встану… – ласково и задумчиво сказал Георгиос, с трудом сведя прикосевшие синие глазки, – то закопаю тебя под первым же кустом!

– Тогда я пошла, – быстро сориентировалась я в обстановке и резко передумала ему помогать.