Володя помог собрать в теплице какую-то траву, совершенно необходимую для супа, Лида деловито выкопала какой-то корешок, казалось, даже пошептала над ним («только любовного зелья нам и не хватает!»), кинула в булькающий суп, на какое-то мгновение исчезла. И появилась уже в зеленом, очень шедшем ей и очень хорошем платье. В этом тоже была вся Лидия.

Все было, как обычно: просто, весело, естественно, бездумно. Они ели суп с травками и с корешком, пили привезенное Володей вино, почти беспрерывно говорили (потом Володя не мог бы сказать, о чем) и деловито, буднично отправились в постель.

Лида продолжала непринужденно болтать, моя ноги, умываясь, стеля постель, переодеваясь. Все делала она очень обстоятельно, серьезно. Только стоя уже в цветастой рубашке, накинутой на плечи, взявшись обеими руками за резинку трусов, попросила Володю отвернуться. И заскрипела постель.

Странно, почему ночные балахоны Лиды никогда не вызывали у него таких приступов озверения, как Наташкины? Ну привычка и привычка, женский народный обычай, совершенно невинный, и пусть себе… «Интересно, — подумал он невольно, — позвонит ли сегодня Наташа?» И порадовался, что если даже в его квартире сейчас телефон раскалился, а Наталья рыдает от злости — все равно он спрятался надежно.

Хуже было другое: лежа в постели, Лида продолжала строить совместную жизнь. Несомненно, муж для Лидии был бы ценнейшим приобретением: и для всех физиологических вопросов, и для ведения домашнего хозяйства; что там ни говори, а муж полезен. Доктор наук? Тем лучше! Это ведь приличная зарплата, непыльная работа (значит, больше сил для вскапывания грядок!), да к тому же еще и возможность хвастаться подружкам, занимать какое-то положение…

Лиде даже не приходило в голову, что за статусом доктора наук может стоять еще что-то, и Володя нимало не обольщался относительно своей судьбы, затей он связать ее с судьбой Лидии. Володя был совершенно уверен: скажи он Лиде, что с гораздо большим удовольствием поедет на конференцию, чем пойдет вскапывать грядки, или что от написания статьи пользы больше, чем от уборки малины и выкапывания морковки… Так просто выскажись, чисто теоретически, и Лида тут же грохнулась бы в обморок.

То есть Володя признавал, что во всем этом — в холодных рассветах над грядками, в постных супчиках из только что сорванных овощей, в подчинении себя ритму простого повседневного труда — была своя прелесть и было что-то очень здоровое, очень древнее. Но жить так всю жизнь?! Слуга покорный!

А что он очень ценил в Лидии — так это чудесный характер. В ее далеко не однозначной, не «простой, как веник» душе не оставалось решительно ничего, что могло бы вызвать напряжение или просто разволновать больше привычного. Этот светлый характер не давал Володе хоть сколько-нибудь напрягаться, когда он был в ее компании. Но, с другой стороны, исчезни он из ее жизни, и Лида забыла бы его так же естественно и просто, как вскапывала грядки или варила постные супчики.

— Уже уходишь?

— Да, скоро поезд на Москву. Что тебе привезти из Сибири?

— Свою голову.

— Ну, ее-то я уж точно привезу.

— Иногда я в этом сомневаюсь…

Посмеялись. Роса на земле, легкий туман, гулкий рассвет ранней весны, когда уже нет луж, но еще нет и листвы на деревьях. Рассвет, от пастельных красок которого, от особой летучести словно бы пахнет этой самой весной.

А ведь что-то чувствовала Лидия! Чувствовала: Володя какой-то не совсем обычный, что-то у него да происходит. Ни опытная Ирина, ни влюбленная в него Наташа, ни умная, как змий, Оксана совершенно не почувствовали этого и вообще чувствовали ровно то и ровно столько, сколько показывал Володя. А вот Лида почувствовала нечто почти сразу.

— У тебя еще час хотя бы есть?

Час у Володи еще был, они опять занимались любовью, так же старательно и жизнерадостно.

— Я тебя провожу до электрички.

Володя знал, что Лиде встать в 7 часов — дело обычное, и потому не возражал.

— Ох, Володька, не влезай ты там ни во что… Или ты и уезжаешь, чтоб не лезть?

Володя только улыбнулся на это.

— Это очень уж обыденно звучит, но я тебя прошу: думай, что делаешь. Между прочим, когда женщина тебя об этом просит, ее просьбы нужно принимать во внимание! Ясно?!

Лида почти рассердилась под конец, и пришлось ее целовать в шею, в вырез платья и утешать, прямо здесь, на платформе, ранним утром (когда тебя самого немного шатает от портвейна, пива, недосыпа). Вот электричка, и цветастое платье Лиды, ее розовая кофта позади вагона остались последним приветом «Салюта». Интересно, увидит ли он их еще? А туман тянулся почти до самого вокзала, рассеялся до конца уже в Петербурге, между каких-то пакгаузов.

С вокзала Володя и позвонил; было уже почти 10 часов.

— Таня? У тебя не появилось никаких причин отменить сегодняшнюю встречу? Вот и хорошо.

— А где мы встретимся? Что вы хотите делать на этот раз?

— В первую очередь я хочу тебе сделать подарок. А встретимся мы у меня дома.

И опять где-то не больше часа на то, чтобы перехватить еды, глотнуть вина, приготовиться — по большей части морально. Уже звонок разносится по дому, и стоит в дверях, смеется хорошенькое юное создание, чуть старше Лидиного Мишки:

— Владимир Кириллович, я вам такую книжку раздобыла!

Одним из талантов Татьяны было и осталось умение «раздобывать» книжки географической серии — причем с полным пониманием, что не всякий подарок Володя примет, но вряд ли у него хватит моральных сил отказаться от такого…

Книжка правда была потрясающая: «Российского купца Григория Шелихова странствования из Охотска по Восточному океану к американским берегам». Вышла она в Хабаровске в 1971 году, ничтожным тиражом, и с тех пор не переиздавалась.

А Таня уже внимательно вглядывалась, и через мгновение прозвучало:

— Владимир Кириллович, у вас какие-то проблемы?

— Не-ет… А с чего ты взяла это, Таня?

— По-моему, вы еще вчера пили всякую гадость, а сегодня продолжаете и даже не побрились.

И правда! Он же совсем забыл побриться!

— Таня, ты немного подожди, а?

— Конечно, я пока тут кое-что поставлю…

«Кое-что», как выяснилось, это домашние пирожки, приготовленные Таней вместе с мамой, какой-то вкусный салат в банке.

— Вина?

— По-моему, вам больше не надо… Хотите, я вам сделаю массаж?

Володя обычно хотел. Поразительно, но этот полуребенок уже в 15 лет умел делать потрясающий массаж! Володя сам не знал, чему надо больше удивляться: профессиональности ее работы или тому, какие сильные руки у маленькой тоненькой Тани.

Два года они были знакомы, со времени, когда Володя поработал в одной школе на Васильевском острове, и до сих пор Володя, при всей своей распущенности… ну, не то чтобы совсем уж «не тронул ее и пальцем» (они несколько раз целовались), но, во всяком случае, так и не соблазнил.