«…И золота слитки две сотни числом,

а риксдалеров столько, что ввек не пропьём,

мы без меры и срока

брали в схватках жестоких,

когда я бороздил моря…»

— с чувством пропел он.

— Дело не только в цели, — Лиза слышала, что каждое слово дается Филину с трудом. — Слушайте внимательно, Зильбер. При Его Величестве я этого сказать не мог.

Лиза оцепенела, как жучок, а Лёвушка перестал дышать.

Вот оно!

— Инго — невероятной силы и одарённости маг, понизив голос, начал Филин. — Причем, насколько я понимаю, маг-словесник, то есть у него всегда, что сказано, то и сделано.

Звякание посуды оборвалось.

— Великоле-е… — Зильбер осёкся. — О таких вещах, мейстер, заранее предупреждают.

— Но сам он в своих способностях катастрофически не уверен и, боюсь, управляться с ними ещё не умеет. В общем, Зильбер, если Его Величество хоть одно не то слово скажет в критической ситуации…

— Понял, — Зильбер неразборчиво чертыхнулся. — А такая будет, как же без этого-то! Кляп в рот можно?

— Можно что угодно. Отвлекать, затыкать кляпом, а лучше вообще по мере сил не допускать до… кхм… взрывоопасного состояния. На этом всё.

— Эхе-хе, — недовольно закряхтел Зильбер. — Порадовали вы меня, мейстер. Вообще-то, это ваш недосмотр, вам не кажется?

— Мой, — согласился Филин с металлом в голосе. — Как и всё прочее. У вас есть какие- нибудь предложения, капитан?

— Гм, — отвечать Зильберу не хотелось. — Ну что ж, магия магией, а завтракать надо. Сейчас яблок принесу и окорока отрежу.

Наверху приоткрылась дверь, в темный трюм упала полоска солнечного света. Заскрипел костыль.

— …Уходил я от суши на много лиг, когда бороздил моря,

Уходил я от суши на много лиг, когда бороздил моря,

Уходил я от суши на много лиг —

Уложил я Мура в единый миг,

Я череп Уильяму Муру разбил, когда бороздил моря,

— мурлыкал сипловатый баритон. Чувствовалось, что поёт капитан правду. На основании богатого личного опыта.

Лиза с Лёвушкой, не сговариваясь, вжались в мешки. Одноногий капитан Зильбер направился прямо к ним. Неужели заметил?

Зильбер внимательно оглядел окорок, почему-то поставил на пол деревянное блюдо и, вытащив из-за пояса здоровенный тесак, с хищной усмешечкой взвесил его в руке.

— Оттого, что он слово мне молвить посмел, когда я бороздил моря,

Оттого, что он слово мне молвить посмел, когда я бороздил моря,

Оттого, что он слово мне молвить посмел,

Я ведром корабельным его огрел,

С одного удара пробил висок -

Нож со свистом рассек воздух в миллиметре от Лизиного уха.

Ломоть окорока увесисто шлепнулся на блюдо.

— Ой!

— …когда я бороздил моря! — удовлетворённо закончил Зильбер. — А? О, кого я вижу! — капитан сощурился и ехидно поклонился. — Ваше Высочество! Со свитой! А мы как раз вас вспоминали! Эх, надо было, надо было заключить с господином волшебником пари на бутылку рома!

Лиза так испугалась, что стала делать реверанс и чуть не упала обратно на мешки с чем-то мягким. За спиной у неё решительно шуршал Лёвушка.

— Что там, Зильбер? — обеспокоенно спросил сверху Филин.

— Деликатесы к завтраку, мейстер! — Зильбер невозмутимо вручил блюдо с окороком Лизе, а потом запустил руку в бочку с яблоками. — Что это у вас, юный джентльмен? Мешок? Подставляйте.

— Д-доброе утро, — Лёвушка протянул капитану свой рюкзак.

— А теперь марш наверх вместе с провиантом, — скомандовал Зильбер. — Эх, вкуса не обещаю, но горячо будет…

— А который час? — уточнил бесстрашный Лёвушка, вскинув на плечо яблочный груз.

— Рано, рано, — усмехнулся Зильбер. — Только что четыре склянки било. За мной, зайцы!

Зайцы вылезли на камбуз в полном унынии. Лиза и так с самого пробуждения только и делала, что представляла себе, как их с позором возвращают в Радинглен к Бабушке и что при этом будет, а там, конечно, домой отправят…

А тут прямо перед ней возник Филин с чашкой кофе и с полотенцем на плече.

— Кушать подано, — не моргнув глазом, объявил Зильбер и подтолкнул Лизу вперед. Сердце у неё мгновенно прыгнуло в пятки.

У Андрея Петровича было очень странное лицо.

— Оп-па, — сказал Филин.

— Та-ак, — сказал Филин.

— Это что ж такое? — сказал Филин.

Он поставил чашку так резко, что кофе плеснулся на дубовый стол. Потом медленно стянул полотенце с плеча, скрутил его в жгут и хлопнул им по ладони. Как будто это было не полотенце, а дубинка или ремень какой-то.

— Вообще-то, этого, конечно, следовало ожидать, — сквозь зубы процедил Филин и поскреб бороду. — Паршивцы. Зильбер! Как вам это нравится, а?

— Жду дальнейших распоряжений, сударь. — Капитан Зильбер только коротко поклонился и блеснул глазами из-под треуголки.

Сейчас на рее вздёрнут, подумала Лиза. Или ещё по доске пройтись предложат. Лёвушка шумно вздохнул и насупился. Тоже про рею подумал, не иначе.

— Ну, я тут ничего не решаю, — негромко, но очень отчетливо произнес Филин и посмотрел Лизе в глаза. Лиза прикусила губу и уставилась на ветчину. Потом робко положила её на кухонный стол, подальше от кофейной лужицы. И убрала руки за спину.

А вот мы послушаем, что скажет Его Величество. — Филин перекинул полотенце через плечо и вышел. Наверно, Инго звать, — при этой мысли в животе у Лизы стало холодно.

Зильбер отобрал у насупленного Лёвушки яблоки и высыпал в оловянную миску.

— Ну что ж, господа нарушители границ, пожалуйте на палубу, что ли. — Он зловеще подмигнул. — Перед приготовлением тушку следует опалить!

Лиза, спотыкаясь, выбралась на палубу. Про рею уже как-то не думалось. Брата она боялась даже больше, чем Филина, и, когда Инго вслед за волшебником показался на палубе, она чуть не спряталась за Лёвушку.

А Инго при виде сестры побледнел так, что все веснушки можно было пересчитать.

— Лизка, — произнес он очень-очень тихо, — Лизка, ты хоть понимаешь, что ты натворила?!

Лёвушку он, кажется, и не заметил — просто круто развернулся и пошёл прочь. У Лизы даже уши заболели — будто рядом дверью хлопнули. Она умоляюще посмотрела на Филина, но волшебник только руками развел.

— Инго! Инго! — Лиза побежала за братом, но король даже не обернулся. Сейчас в каюте запрётся. Ну всё, помириться не получится!

А Инго вдруг остановился и замер, как будто на кого-то наткнулся.