– Второе.

– Вам виднее. Я-то чуть голову не сломал, когда размышлял об этом. Все не складывалось. Все было не так, не тогда… Люди просто так со скалы не прыгают. А тут прыгали все. И со скалы, и на скалу… я никак не мог понять про королевскую кровь. Казалось бы, ну есть она в Ивельенах по какой-то там пратетке.

– По двум линиям.

– Хоть и по трем. Этого мало, чтобы претендовать на престол. Амалия – бастард. В случае обнародования ей же будет хуже, но королевой ее не примут.

– И не приняли бы.

– Вот! Но Ивельены развернули такую сеть… надо полагать, что у них-то есть все доказательства…

Эдоард вздохнул:

– Зачем ты мне все это рассказал сейчас?

– Не из стремления раскрывать чужие тайны, клянусь жизнью. Да ею и придется клясться. Честно, если бы не было заговора – я бы промолчал. И никогда даже знака не подал, что знаю. Но… убьют сначала меня, а потом вас. А я хочу жить.

– Кто ж не хочет.

Эдоард знал.

Питер Ивельен был товарищем Эдмона. Амалию и Джеса часто приглашали во дворец, когда они подросли. Но Алисия действительно детей не воспитывала. Этим занимался Джайс, ну и Джесси когда-то. До того как стала королевой.

Ругаться было бессмысленно. Оставалось только ругать себя. Просмотрел. Проворонил.

– Иди, Ганц.

– Ваше величество… позвать кого-нибудь?

– Моего камердинера.

– Слушаюсь…

Ганц опрометью помчался за слугой.

Камердинер у Эдоарда был один. Зато старый и доверенный. Прислуживавший ему еще с детства. И к королю он относился… своеобразно. Как старый дядюшка к молодому и бестолковому племяннику. А что? Когда каждый день власть без штанов видишь – как-то всерьез ее воспринимать не получается.

Эдоард тем временем уселся за стол. Потер лоб.

М-да. Вести… И что теперь делать? Казнить своего представителя?

В принципе – можно. Чтобы все наружу не выплыло. Но ведь оно и так… даже если он казнит Ганца… это не та тайна, которую можно утопить навсегда. Уже нельзя.

– Ваше величество?

Камердинер. И лэйр Ганц.

– Лэйр, я отдал приказ. Приступайте.

Ганц поклонился – и исчез за дверью. Эдоард потер болевшую последнее время грудь и кивнул камердинеру.

– Помоги раздеться, Джон…

– Слушаюсь, ваше величество.

Эдоард собирался лечь отдохнуть. Уснуть точно не удастся, хотя…

– И вина мне согрей. С медом и пряностями.

– Сейчас, ваше величество… Никого не позвать?

Вот уж видеть свою официальную фаворитку Эдоарду не хотелось.

– Нет.

– Оно и правильно. Говорят, баронесса-то перья распустила, перед графьями да герцогами клюв дерет.

– Клюв – у курицы. – Эдоард усмехнулся. Старику он позволял многое.

– Так ить курица она и есть. – Камердинер расшнуровал завязки и помог королю снять нижнюю рубашку. – И преглупая. Вот так, ваше величество, давайте я сапоги сниму…

Эдоард подчинялся ласковым рукам слуги. Слушал уютное ворчание и потихоньку успокаивался. А стоило прилечь – и боль чуть отпустила.

Да, уснуть не удастся. Но хотя бы полежать, чтобы не так болело…

Как ни спешил лэйр Ганц, но заглянуть к Алисии Иртон он время нашел.

Женщины вели неспешную беседу.

– …поехать на верфи, – говорила Лиля, когда Ганц вошел в комнату. – Почему нет? Папа будет рад.

– Ваше сиятельство?

– Лэйр Ганц! – Лиля почти взлетела с дивана, схватила друга за руки. – Все в порядке?

– Я сейчас еду к Ивельенам. Ваше сиятельство, пообещайте мне дождаться меня здесь.

– Хорошо.

Серьезный взгляд, глаза в глаза.

«Обошлось?»

«Пока не знаю. Но лучше промолчать…»

«Я промолчу. Алисия?»

«Расскажите часть правды».

Они молчат. Но иногда слова не требуются. Между ними словно протягивается тоненькая ниточка понимания. Кому-то понадобятся годы, чтобы достичь подобного, но не им. Они думают об одном и том же, чувствуют одинаково, сейчас они – почти одно целое.

Лэйр Ганц уходит. И Алисия вопрошающе смотрит на Лилиан.

– Что случилось?

Лиля кратко пересказала историю с Ивельенами. То есть она умолчала о королевских родственных связях, да и о многом другом. Про догадки, письма…

Она просто сказала, что Ивельены строили заговор против короны, а Лиля попала в эти жернова заодно. Если ее убить – заговорщики получили бы деньги, а со временем и верфи.

Алисия покачала головой.

– Заговор? Альдонай, король будет просто убит…

– Главное, чтобы он потом не избавился от лэйра Ганца.

– Лилиан!

– Те, кто посвящен в государственные тайны, долго не живут.

– Лилиан, Эдоард – умный и милосердный государь…

– Мне хотелось бы так думать, – Лиля вздохнула, – но пока я буду волноваться.

По своему опыту она не верила в справедливость власть имущих.

Комната Алисии выглядела скорее мужской, чем женской обителью. Узкая кровать, высокий шкаф, несколько сундуков… простые строгие драпировки, стол…

Когда Лиля спросила свекровь, почему она так и не обжилась здесь, та покачала головой:

– Мне много не надо.

Сейчас две женщины сидели и ждали. Не просто так Ганц попросил Лилиан отправиться во дворец. Вирман он забрал с собой, а обеспечить защиту графини своими силами ребята Лейса могли. Но…

Мало ли что.

Мало ли кто…

Рисковать хозяйкой – а может, уже и кем-то большим, другом, например, – Ганц не собирался. Так что женщинам предстояло провести ночь в покоях Алисии. Вряд ли во дворце до них доберутся убийцы. Уж не в эту ночь точно. Потом – да. Есть опасения. А сейчас…

Средние века. Главная беда – медленный обмен информацией. На дворцовой голубятне Ганц оставил двух вирман. Раньше утра ни одно сообщение до адресата не дойдет. А к утру все будет кончено.

Лиля, которая знала о его планах, сейчас сидела в кресле и пила пустырник. Горькая гадость. Но успокаивает ведь…

Алисия расхаживала по комнате.

– Я и сейчас не верю, что Амалия…

– Я бы тоже не поверила. Но что мы о ней знаем?

– Она моя…

– Дочь. А в остальном?