– Ну, постой, постой немножечко, – послышался умоляющий голос Васи.

Метрах в десяти у пенька стоял заяц и таращил на нас испуганные глаза. Почему он никуда не бежал – это осталось тайной его заячьей психологии. Может быть, просто захотел познакомиться с интересными людьми?

– Таня, где патроны? – стонал Вася, шаря по карманам. – Ты взяла ягдташ? Неужели ты его забыла?

– Какой осел! – удивлялась Таня. – Ну подумай, зачем я буду брать эту тяжелую и грязную сумку?

– Но ведь я именно в нее положил патроны! – надрывался Вася. – Понимаешь, патроны!

Нина подбежала к Лешке и вытащила из рюкзака, висевшего на его шее вместо галстука, фотоаппарат. Руки ее дрожали от волнения, она шептала:

– Боже, какой кадр! Миленький зайчик, не убегай, пожалуйста!

Заяц позировал с таким видом, будто он только что дал интервью после рекордного забега. Но когда Таня захотела сняться вместе с ним, он отпрыгнул, сделал несколько метровых скачков и скрылся в чаще.

И только тогда Вася обнаружил, что оба ствола его ружья заряжены крупной дробью. Большинством голосов было решено передать ружье Тане, Нина перестала собирать грибы и держала аппарат наготове, а Вася шел сзади и обиженно скулил. Костя семенил рядом с Таней и давал ей советы.

– Этого зайца у нас все знают, – рассказывал он. – Сколько на него ни охотились – ни у кого не получается! Он, тетя Таня, точно знает, когда в него будут стрелять, хитрая бестия!.. Во, глядите, тетерев! Цельтесь, тетя Таня!

Нина уже успела сделать несколько снимков, а Таня все выписывала эллипсы стволом ружья.

– Оно почему-то шатается, – захныкала она.

– Давай я! – взмолился Вася. – Тетерева нужно бить влет!

Убежденная этим аргументом, Таня со вздохом отдала ружье. Вася широко расставил ноги, глубоко вдохнул воздух и прицелился. Мы замерли. Раздался выстрел, и на нас посыпался дождь шишек. Думаю, что на каждого досталось не меньше двух дюжин.

– Ищите птицу! – заорал Вася. – Она валяется где-нибудь здесь!

Но птицу не надо было искать. Тетерев сидел на прежнем месте и, как мне показалось, иронически на нас поглядывал.

– Странно,– сказал Вася, пожимая плечами, – по правилам я должен был в него попасть. Видимо, в ружье есть какая-то неисправность, я промахнулся впервые за последние годы.

Но мы, конечно, не принимали всерьез этого банкрота.

С охотой было покончено, хотя Вася шумел, что у него есть еще один заряд. Мы начали просто бродить по лесу, ели ягоды, собирали грибы. Я даже был доволен, что все кончилось так хорошо. Не люблю, когда охотятся просто так, ради развлечения, чтобы приятно провести время. К тому же я заметил, что только к профессионалам-охотникам звери и птицы относятся с уважением; им нужно предварительно убедиться, что они действительно нужны как пища или мех, и, лишь получив соответствующие заверения, зверь охотно ложится под выстрел. А к любителю зверь относится примерно так же, как антиквар к зеваке: с презрительной скукой.

Костя сказал, что, будь его воля, он бы все леса сделал заповедными, а для любителей пострелять построил бы тиры с мишенями в виде диких зверей. То ли дело охотиться с фотоаппаратом! По его, Костиному, мнению, куда приятнее сделать альбом со снимками зверей, чем хвастаться перед знакомыми заячьей шкуркой или рогами «лично добытого оленя» (а в действительности купленными на толкучке дедом в начале века).

Впереди послышались крики. Мы подошли. Оказывается, Вася захотел перекусить, развернул хлеб с маслом и на секунду положил его на пень, чтобы вытереть руки. Вместо Васи перекусил Лешка, и не без аппетита. Вася, у которого уже начал выделяться желудочный сок, обозвал лося подлецом, за что Лешка куснул его в бок. Нина развела врагов в разные стороны, и мы пришли в лагерь без дальнейших происшествий.

После обеда нас с Николаем отправили в Лесную Глушь за продуктами. Таня и Нина составили список покупок, выдали деньги и велели возвратиться через три часа. На последнем особо настаивала Таня, потому что, как она выразилась, Николай с возрастом становится все легкомысленнее и уже дважды уличался в неприличных перемигиваниях с незнакомыми девушками.

– Ты меня даже обижаешь, – оскорбленно говорил Николай. – Ты отлично знаешь, что, кроме тебя, для меня никого не существует. Даже на три часа расстаться с тобой – это мучение!

Чем лесть грубее, тем больше она кажется идущей от сердца.

– Хорошо, – удовлетворенно сказала Таня, – тогда я поеду с тобой.

– Что ты! – испугался Николай. – По этой пыльной и тряской дороге? Тебя укачает, дорогая!

– Ничего, – отмахнулась Таня, – поехали.

– Значит, мы останемся без рыбы? – ухватился за соломинку Николай. – Без вкусной жареной рыбы на ужин?

На эту приманку Таня клюнула.

– Ладно, езжайте, – разрешила она, – пойду удить. И не забудьте шпильки для волос!

– И соли побольше, соли для Лешки! – напомнила Нина.

Когда машина отъехала, Николай облегченно вздохнул.

– Чуть было не влип! – беспечно сказал он. – Теперь наша задача – сэкономить как можно больше времени. Туда и обратно час, полчаса на покупки, и полтора часа я хочу уделить беседе с одной прелюбопытной особой. Я с ней познакомился, когда прошлый раз ездил за хлебом. В сельмаге работает, великолепная фигурка! Глаза большие и черные, как у Лешки. И вообще…

– Что, вообще похожа на Лешку?

– Вот увидишь, – подмигивая, ответил Николай. – Как по-твоему, куда ведет эта дорога? Мне кажется, что если мы поедем по ней, то выиграем километра два-три.

Я сказал, что предпочитаю ехать по уже известной дороге, но Николай меня не послушал. Лично я уверен, что, когда очень хочешь сэкономить время на таких вещах, всегда получается наоборот. Знаю это по себе.

Однажды после долгих размышлений я пришел к выводу, что до сих пор жил неправильно. Меня потрясло это прискорбное открытие. Сколько времени потрачено впустую! Именно времени. Оказалось, что я самым легкомысленным образом расточаю часы, минуты и прочие элементарные частицы своего бытия. Я казался себе смешным и жалким. Подумать только, что время, которое можно было использовать для создания материальных и духовных ценностей, для нравственного самоусовершенствования, ушло на стояние в очередях, на бессмысленные хождения и ожидания.

И вот, как-то прослушав по радио объявление, я прозрел и решил отныне экономить каждую минуту жизнью отпущенного времени. Начал я с того, что решил заказывать билеты на поезд только по телефону. Когда Нина об этом узнала, она улыбнулась. Последний раз такую улыбку я видел у нее, когда в период короткой размолвки сам жарил на завтрак яичницу. Я тогда мужественно проглотил со сковороды кучку золы, стараясь не замечать эту улыбку.