Ребята замолчали, уставившись один на поплавок, другой на корабль, заметно приблизившийся к ним. С одной из башен Нарвы грохнул вдруг пушечный выстрел, и Петька обернулся, высматривая облачко дыма. Заметил, понаблюдал за тем, как его быстро отнесло вверх по течению, и посмотрел на корабль, ожидая ответного дымка и грома. Они не заставили себя ждать. От борта выплеснулось сизое облачко, заволокло бушприт, потом донесся ослабленный расстоянием звук выстрела.

На лице Петьки появилась довольная улыбка. Он повернул голову к Иван-городу. Там тоже стояли у пристани корабли, но их было меньше, да и сами они выглядели не так внушительно и красиво, как те, что стояли у причалов Нарвы.

Он вспомнил, что Ливонская война окончилась не так и давно, что и сейчас всюду еще видны ее следы, а по городу носились слухи, что царь Иван готовит рати для продолжения войны. Городской воевода свирепствовал в вылавливании вражеских лазутчиков. Купцы роптали на притеснения в торговле на Балтике, постоянно поглядывали в сторону вольной Нарвы и все чаще прибегали к услугам тамошних купцов. Однако и Ливонский орден чинил препоны в торговле, и все это сильно накаляло страсти в обоих городах-братьях.

Петьку вывел из размышлений радостный возглас Гардана, поймавшего-таки на свой крючок небольшую рыбу. Уговор был выполнен, и ребята, не раздумывая, заторопились домой. Голод основательно терзал их молодые, жадные желудки, да и дела не ждали.

Они навалились на весла, и вскоре нос лодки выскочил на илистый берег. Ребята втащили ее повыше, привязали к столбику и, взвалив на спины мешок с рыбой, удочки и весла, заторопились вверх по откосу.

До полудня время прошло быстро, они едва успели все обдумать и приготовиться, как пожаловал очередной заморский гость в камзоле, узких штанах, обтягивающих тонкие ноги, и в берете огромного размера. Вначале ребята хихикали, глядя на таких красавцев, потом попривыкли и даже в некотором роде признали удобство кое-каких немецких одежд.

Гость уверенно прошествовал в лавку Сафрона, прикрыл за собой поплотней дверь, отгородившись от мира, а ребята поспешили к лазу, устроенному на скорую руку. Тот вел на полати, где они успели проковырять в щели между досок крохотное отверстие. В него ничего не было видно, зато можно было лучше расслышать то, что говорится в помещении лавки.

– Ты оставайся снаружи, – шепнул Гардан Петьке, – а я полезу наверх. Сторожи, если что, дай знать. – И Гардан юрко протиснулся в лаз между досок, оставив вздыхающего Петьку во дворе.

Петька сильно волновался, озирался по сторонам и отчаянно делал вид, что обдумывает какое-то дело. Он совсем не мог притворяться, знал это и частенько сердился на себя за такое.

Холщовая рубаха вспотела от напряжения, босые ноги нетерпеливо скребли землю, но успокоить душу он не сумел и продолжал ждать, когда Гарданка появится и расскажет об услышанном.

Но прошел почти час, прежде чем немчин покинул лавку. Спустился к другу и Гардан, весь в испарине и с мусором на голове, блаженно щурясь на солнце и отдуваясь. Петька кинулся к нему с нетерпеливым вопросом:

– Ну что?! Не тяни!

– Не запряг, так что не нукай, дай передохнуть, а то все затекло в той духоте и тесноте да пыли.

– Гарданка, ну скажи же, узнал ты что-нибудь? – В голосе Петьки уже звучали плаксивые нотки, и Гардан засмеялся, с превосходством зрелого мужа оглядывая своего приятеля.

Они поспешно скрылись в сарайчике, стоявшем в глубине двора. А усевшись на ворох старой соломы, Гардан сказал, необычайно посерьезнев ликом и понизив голос до шепота:

– Плохи дела, Петька. Прижали твоего отца проклятые немчины.

– Как это прижали? За что?

– За что, не знаю, однако же отец твой должен добывать какие-то сведения для немцев на воеводском дворе. Видать, хотят знать ливонцы, что затевает царь, а воевода-то должен царевы планы знать. Вот и кумекай. Стало быть, Сафрон у них на крючке и малость трепыхается, да, видать, не сорваться ему с того крючка.

– С чего бы такое случилось? – вопрошал Петька, замирая от страха и негодования.

– А это мне тоже довелось услышать. Немчин говорил, что пришли к ним два мужика, Филька да Степка…

– Так это те, которые в Яме между собой разговаривали. Филька еще с тятьки денег тогда требовал, – перебил друга Петька. – Стало быть, выследили они нас.

– Стало быть, так, они, скорее всего, это и есть. Так вот, Филька за деньги и рассказал немцам про то, что отец твой из Новгорода беглый, что вы царева человека убили. Немчин грозился отца твоего к воеводе свести, а Сафрон все больше мялся, изворачивался, однако дал согласие. Немчура и тебя вспоминал, чем-то стращал отца. Я не все разобрал, но так думаю, что недоброе он замыслил. Тятька твой пугался, уговаривал, да немчура не отставал, требовал сведений.

Петька ошеломленно задумался, слезы набежали в глазах, в носу засвербило. Гардан же зло сопел, вспоминая еще что-то, что, казалось, было им пропущено. Затем он прервал молчание:

– Видать, мы чего-то не заметили, Петька. А немцы, шайтаны, пусть их Аллах покарает, решили подловить себе рыбки в мутной водице.

– Значит, от Фильки узнали они, что отец бежал из Новгорода и ненавидит царя-душегуба. И что ж теперь нам делать? – Петькин голос срывался от волнения и страха. Он с трудом сдерживал слезы, стыдясь показать эту свою слабость перед Гарданом. Тот никогда не опустился бы до такого. Не размазня. Одним словом – воин.

– Я так думаю, Петька, что надо поговорить с твоим отцом. Мы тоже имеем право знать его беды и в горе его должны мыслить сообща. Пошли к нему, авось не прогонит. Не бойся, Петька. Не слопает же он нас. Да за одного моего коня он должен меня уважить и выслушать. Пошли!

Они направились к лавке и чем ближе к ней подходили, тем медленнее были их шаги. Перед дверью они потоптались в нерешительности, потом Гардан с силой толкнул тяжелую створку, и они вошли в лавку. Ставень был открыт, в лавке было светло, развешанный по стенам товар хорошо был виден покупцам. Сафрон торговал мягкой рухлядью и разной мелочью. После Новгорода он сильно поубавил свою торговлю, а теперь и вовсе влачил жалкое существование. Дела его не ладились. Прибыли не было, а убытки все увеличивались, и он хорошо знал причину такого положения.

Сафрон сидел хмурый, осунувшийся и даже не повернул головы, хотя и слышал вошедших ребят. Те топтались в нерешительности и молчали, ожидая, когда на них обратит внимание хозяин.

– Чего пришли, ребята? – тихим голосом спросил Сафрон. Петьку поразил тон, каким были произнесены эти слова. В них чувствовалась покорность судьбе и безысходность. – А раз пришли, то говорите с чем. Не тяните, а то покупец явится, не до разговора будет.

После минутного колебания Гардан осмелел и молвил:

– Хозяин, мы пришли… Мы почти все знаем про твои дела…

– Это какие такие дела? – сразу же насторожился Сафрон. – А ну-ка говорите.