Пиджак болтался, как на вешалке, — Лола была гораздовыше Светы, и фигура у нее была хоть и стройная, но с формами. Девчонка же быламала ростом, очень худая и плоская как доска.

Света взглянула в зеркало и осталась очень недовольна,однако придумывать что-то другое не стала. Зато в другом отделении шкафа онанашла целую гору разнообразных париков. Она перемерила чуть ли не десяток — откороткого иссиня-черного до серебристого, завитого колечками, как породистыйпудель. Ей очень понравился красно-синий парик с ирокезской прической подпанка, но Света с тяжелым вздохом отложила его, рассудив, что в таком видебудет слишком привлекать к себе внимание, и выбрала скромный светлый париксредней длины.

Дополнив свой наряд огромными черными очками, она сновапосмотрела в зеркало и решила, что, хотя и напоминает ожившее огородное пугало,во всяком случае, узнать ее в таком виде невозможно.

С обувью вышел полный облом. К такому прикиду полагалисьтуфли на высоком каблуке.

Туфель-то у противной Лолки было навалом, любого цвета ифасона, но вся беда заключалась в том, что у малорослой Светы была довольнобольшая нога, так что если вся Лолина одежда была ей велика на два размера, тообувь, наоборот, безнадежно мала. Света не стала расстраиваться по этомуповоду, выбрала ботиночки из собственных запасов, Леня, как уже говорилось, нежалел денег для своей девочки.

Набросив сверху длинный светло-бежевый плащ, девочка высокоподняла голову и отправилась на операцию.

На ближайшем перекрестке Света яростно замахала рукой, чтобыостановить машину, до назначенного времени оставалось всего двадцать минут.Почему-то все водители пролетали мимо, не только не притормаживая, но,наоборот, резко прибавляя скорость при виде странной пассажирки. Наконец околонее остановилась ржавая «восьмерка», водитель, крепкий бородатый дядька среднихлет, с опаской открыл дверь, потребовал деньги вперед и всю дорогу рассуждал отом, как в последние годы выросла преступность.

— Я вот, например, мало кого боюсь, — говорил он,косясь на пассажирку, — я на Севере пятнадцать лет отслужил да у менявсегда монтировка под сиденьем, и то иной раз остановиться опасаюсь. Такиепорой на дороге личности попадаются, что спаси Господи и помилуй! Одна,говорят, маньячка таксистов убивает. В плаще и черных очках. У меня, конечно,монтировка под сиденьем и на Севере пятнадцать лет отслужил, а все равно инойраз опасаюсь…

Света не поддержала этот увлекательный разговор. Водительвысадил ее против входа в «Окоп» и поспешно умчался, пробормотав под нос что-токрайне неодобрительное.

Вывеска этого заведения была изготовлена из заржавленногожелезного листа, во многих местах пробитого пулями. В окнах, затянутых вместоштор зелеными маскировочными сетями, виднелись тяжелые станковые пулеметы,громоздкие минометы, помятые немецкие каски времен Второй мировой войны. Светарешительно толкнула входную дверь. Навстречу ей поднялся рослый парень вчерно-красной форме офицера белогвардейского Корниловского полка. На рукаве унего была повязка с черепом и скрещенными костями. Этот колоритный охранникокинул Свету подозрительным взглядом, причем сразу стало ясно, что онапроизвела на него не самое благоприятное впечатление. Корниловец хотел ужечто-то сказать, но девочка, опередив его, сообщила:

— Меня ждут.

— Где? — с интересом осведомился привратник.

— В четвертом блиндаже! — с готовностью отозваласьСвета.

— А! Ну тогда ладно… — привратник сразу же утратил кней интерес и показал влево по коридору:

— Это вон там.

Света осторожно двинулась по полутемному коридору, синтересом оглядываясь по сторонам.

В дальнем конце коридора то и дело раздавались пулеметныеочереди, время от времени прерываемые отдельными винтовочными выстрелами иглухими раскатами артиллерийской канонады. Освещалось помещение неровныммерцающим светом сигнальных ракет и багровыми отсветами далекого пожара. Парураз мимо Светы пробежали всклокоченные, ошалелые официанты в порванной ипростреленной военной форме. Они бежали странными зигзагами и пригибались,словно уклоняясь от пуль, при этом каким-то чудом умудрялись не ронять подносыс закусками и напитками.

— Эй, где здесь четвертый блиндаж? — спросилаСвета пробегающего официанта, который чуть не налетел на нее, в очередной разловко уклонившись от невидимой пули.

Тот махнул рукой вперед, догнал своего коллегу и, несбиваясь с шага, обратился к тому хриплым голосом:

— Отнеси в шестую землянку пулеметную ленту с крабами иразрывной эскалоп замедленного действия.

— А что ж ты не отнесешь? — подозрительноосведомился второй, резко пригибаясь.

— У меня во втором блиндаже братки гуляют, имосколочный пирог с фуа-гра не понравился, так боюсь, сейчас со мной разбиратьсябудут! Если жив останусь, попрошу у Стасика прибавки!

— Прибавки? Ну ты прямо камикадзе! Он тебя точно прямов кабинете пристрелит!

Света прибавила шагу и вскоре оказалась в большом круглом зале.Здесь выстрелы и разрывы были слышны гораздо громче. Света с удивлением поняла,что то, что она приняла издали за стрельбу, в действительности было музыкой,которую с большим воодушевлением исполняли четверо бритых парней в камуфляжнойформе. Рядом с ними на маленькой сцене извивалась стриптизерка. В соответствиис общим стилем заведения она под воинственную музыку срывала с себя параднуюформу дивизии СС «Мертвая голова».

Из клубов наполняющего зал дыма вынырнул человек в формекапрала американской морской пехоты. Судя по всему, это был метрдотель.Приблизившись к Свете, он спросил ее:

— Вас ждут?

— Да, в четвертом блиндаже!

— Вот он! — капрал указал на один из темныхпроходов, окружавших зал. — Только прошу вас, перебежками, а то здесьстреляют…

Света пожала плечами и нырнула в указанный ей лаз, которыйвел в один из отдельных кабинетов, или, как их здесь называли, блиндажей.

Здесь, за столом, сколоченным из грубых досок, сидел тощийлысый человечек с перекошенной страхом физиономией.

— Вы от Мюнцера? — прошипел он, увидев женскуюфигуру.

Света энергично кивнула.

— Что вы маячите на свету? Проходите внутрь! Вам что —жизнь надоела? Вы там просто как мишень!

— Вы что — заразились здешним помешательством? —насмешливо спросила Света. Они-то все это делают для прикола! Им за это деньгиплатят!

Она оглянулась на сцену, где четверо в камуфляже грохотали ипалили, изображая музыку, а девица, уже освободившаяся от черного эсесовскогомундира, срывала с себя галифе.

— Говорят — не стойте на виду! — лысый дернулСвету за руку. — Сказано же, здесь опасно!

Да сейчас везде опасно! Я потому и место встречи сменил,чтобы сбить их со следа!