разговор с Серго в другую сторону”. Скажу прямо: я истолковал именно “в другую сторону”. Одно из двух: либо дело идет о смене секретаря теперь же, либо хотят поставить над секретарем специального политкома. Вместо ясной постановки вопроса вы оба ходите вокруг да около этого вопроса, стараясь обходным путем добиться цели и рассчитывая, видимо, на глупость людей. Для чего понадобились эти обходные пути, если действительно существует группа и если есть минимальная доза доверия? Для чего понадобились ссылки на неизвестное мне письмо Ильича о секретаре (т. н. “характеристики” из ленинского т. н. “Политического завещания”, в том числе о необходимости снятия Сталина с поста генсека. – С.В.), – разве не имеется доказательств к тому, что я не дорожу местом и, поэтому, не боюсь писем? Как назвать группу, члены которой стараются запугать друг друга (чтобы не сказать больше)? Я за смену секретаря, но я против того, чтобы был учинен институт политкома (политкомов и так немало: Оргбюро, Политбюро, Пленум). 2. Не правы вы, говоря, что секретарь единолично решает вопросы. Ни одно решение, ни одно указание не проходит без оставления в архиве ЦК соответствующих копий. Я бы очень хотел, чтобы вы нашли в архиве ЦК хоть одну телеграмму, хоть одно распоряжение, не санкционированное той или иной (у генсека было пространство для маневра. – С.В.) инстанцией ЦК. 3. Не правы вы, утверждая, что порядок дня Пол[итического] бюро составляется единолично. Порядок дня составляется на основании всех поступивших вопросов на заседании Секретариата плюс Каменев (председательствующий в ПБ) плюс Куйбышев (пред[седатель] ЦКК). Можно[249] только приветствовать, если все члены группы или Политбюро захотят присутствовать при его составлении. Ни один вопрос не может быть “положен под сукно” не только потому, что на это есть инструкция, но и потому, что указанные лица представляют достаточную против этого гарантию»[250].

Как видим, Сталин категорически протестовал против постановки над ним как генеральным секретарем «специального политкома» помимо Политбюро, Оргбюро и Пленума ЦК РКП(б) (вообще-то занесение Пленума ЦК, то есть высшего большевистского органа, в «политкомы» вполне можно было представить как попытку узурпации партийной власти). Приведем для сравнения два факта из партийной истории: 1) 15 апреля 1907 г. цекист-большевик Александр Александрович Богданов в заявлении в ЦК РСДРП высмеял тезис меньшевиков ЦК о том, что «желание контролировать Бюро Центрального КОМИТЕТА в деле организации съезда есть выражение недоверия к нему»[251]. Богданов пояснил: «Это “истинно-русская” точка зрения: мы – в большинстве, у нас – сила, а потому ты не смеешь “не доверять” нам, и мы не допустим тебя контролировать. В демократической организации контроль всегда обязателен – это азбука вопроса, и здесь ни при чем вопрос о “доверии”»[252]; 2) 16 января 1919 г. Я.М. Свердлов не протестовал против постановки над ним и возглавляемым им Секретариатом Организационного бюро.

Летом 1923 г. И.В. Сталин упорно и методично продолжал дискредитацию Г.Е. Зиновьева в его же собственной вотчине – Петрограде, все-таки проведя решение о закрытии Путиловского завода и тем спровоцировав возмущение рабочих[253] и развязав отнюдь не последний конфликт Григория Евсеевича с Бюро Петроградского (позднее, естественно, Ленинградского) губернского комитета РКП(б) и Северо-Западным бюро ЦК РКП(б)[254].

10 августа 1923 г., вместо того чтобы воспользоваться сталинской демонстрацией, вынести вопрос на Пленум ЦК, зачитать письмо генсека, в котором он называет Пленум «политкомом» над Секретариатом ЦК, и добиться со ссылкой на ленинское предложение если не изменения персонального состава Секретариата ЦК, то уж во всяком случае снятия И.В. Сталина с должности руководителя Секретариата, Г.Е. Зиновьев и Н.И. Бухарин выкинули белый флаг[255]. Написали генсеку: «Ильича нет. Секретариат ЦК поэтому объективно», якобы «без злых желаний» своего руководителя, «начинает играть в ЦК ту же роль, что секретариат в любом губкоме, то есть на деле (не формально) решает все»[256]. Якобы Сталин «поневоле» ставил товарищей по высшему руководству РКП(б) «перед совершившим[ися] фактами»[257]. Заметим, что позднее, в 1925 г., когда уже ничего нельзя было изменить, то же самое заявила Надежда Константиновна Крупская: «Один из вопросов, который должен быть продуман съездом, вытекает из того, что в силу нашего Устава у нас есть Оргбюро и Секретариат с громадной властью, дающей им право перемещать людей, снимать их с работы. Это дает нашему Оргбюро, нашему Секретариату действительно необъятную власть»[258].

11 августа 1923 г. Зиновьев направил «дор[огому] тов[арищу] К. Ворошилову»[259] копию «ответа Кобе» с сопроводительной припиской: «Каменюга пишет, что он вполне поддерживает наше предложение и что Коба “после громов” на него тоже согласится. Приезжайте к нам на денек-другой»[260]. Если уж Зиновьев с Бухариным смирились со сталинским самоуправством, то что оставалось интеллигентному Каменеву?

Поняв, что снимать его с ответственного поста «товарищи» по большевистскому руководству не собираются, 19 августа 1923 г. И.В. Сталин разработал и на следующий день передал через личного секретаря Сталина Льва Захаровича Мехлиса К.Б. Радеку, А.И. Рыкову, Л.Б. Каменеву и Я.Э. Рудзутаку написанные в своей неповторимой манере «Замечания к тезисам товарища Зиновьева». Формальный глава мировой революции составил тезисы к совещанию с немецкими товарищами, посвященному революционным событиям в Германии. Изучив зиновьевские тезисы, Сталин написал: «1. Тезисов от имени Коминтерна публиковать не следует. […] Необходимо действовать только через Германскую компартию и от ее имени. 2. Нужно сказать в тезисах, прямо и ясно, что речь идет о взятии власти коммунистами, без социал-демократов. […] 3. Правильно указано в тезисах (интересно, был ли польщен Зиновьев? – С.В.), что основным лозунгом дня должно быть рабоче-крестьянское правительство. Но нужно неустанно разъяснять массам, что правительство будет не органом рейхстага, а органом Советов, ими санкционированным, перед ними ответственным. […] 4. В тезисах ничего не сказано или очень мало сказано о том, удержат ли власть коммунисты в Германии и каковы те главные условия, на основе которых можно рассчитывать на вероятность удержания власти. Тезисы говорят главным образом о том, что нужно и можно взять власть. Между тем вопрос об удержании власти представляет теперь основу всех вопросов Германской революции. В этом главный недостаток тезисов. Известно, что т. Ленин, призывая русских коммунистов к восстанию, всю силу своих аргументов сосредоточил на вопросе о том, “удержат ли власть большевики”. Этот момент должен быть теперь оттенен в еще большей степени ввиду большой сложности переплета в международных отношениях. 5. Нужно сказать в тезисах прямо и отчетливо, что рабочая революция в Германии означает вероятную войну Франции и Польши (а может быть, и других государств) с Германией, или в самом лучшем случае – блокаду Германии (не дадут подвозить хлеб из Америки и проч.), против чего должны быть намечены меры теперь же. 6. Нужно сказать в тезисах ясно и отчетливо, что революция в Германии и наша помощь немцам […] означает войну России с Польшей и, может быть, с другими лимитрофами, ибо ясно, что без победоносной войны, по крайней мере, с Польшей нам не удастся не только