Обычная проблема многорукого бандита предполагает, что вероятность выиграть у автомата остается неизменной на протяжении долгого времени. Но это не всегда верно относительно авиакомпаний, ресторанов или прочих ситуаций, где люди должны делать повторный выбор. Если вероятность выигрыша на различных автоматах меняется со временем (так называемый беспокойный бандит), то задача становится значительно сложнее. (Настолько сложнее, что простого алгоритма решения, по сути, не существует, и считается, что его и не будет никогда.) Один из аспектов этой сложности заключается в том, что речь больше не идет об исследовании в течение какого-то отрезка времени, а затем – эксплуатации: когда мир меняется, продолжать исследовать может быть наилучшим выходом. Возможно, через несколько лет стоит вновь посетить разочаровавший вас ресторан. А вдруг там поменялось руководство?

В своей знаменитой книге «Прогулки» Генри Дэвид Торо размышлял о том, что предпочитает, путешествуя, не уезжать далеко от дома, что никогда не уставал от окрестностей и всегда находил нечто новое или удивительное в пейзажах Массачусетса. «Существует своего рода гармония между картинами пейзажа в радиусе десяти миль, в маршруте послеобеденной прогулки, в веке человеческой жизни, – писал он. – Они никогда не будут достаточно хорошо вам знакомы».

Жизнь в беспокойном мире требует от каждого из нас доли неугомонности. До тех пор пока мир продолжает меняться, вы не должны прекращать исследовать его.

Тем не менее алгоритмы, заточенные под стандартную проблему многорукого бандита, пригождаются и в беспокойном мире. Такие методы, как индекс Гиттинса или верхний доверительный предел, предлагают довольно верные решения, особенно если выигрыш не слишком меняется с течением времени. А большинство выгод в этом мире сегодня гораздо более статичны, чем когда-либо были. Горсть ягод будет спелой неделю, а потом сгниет, но, как сказал Энди Уорхол, «кола – это кола». Инстинкты, заложенные эволюцией для жизни в постоянном течении, не всегда окажутся нужными в эпоху промышленной стандартизации.

Производные понятия от классической формы проблемы – баланс между исследованием и эксплуатацией, важность интервала, высокая стоимость варианта 0: 0, минимизация сожалений – вкладывают новый смысл не только в задачи, с которыми нам приходится сталкиваться, но и во всю нашу жизнь.

Хотя лабораторные исследования могут быть поучительными и красноречивыми, большинство важнейших задач, которые нам приходится решать, весьма далеки от них. И изучение структуры окружающего нас мира, и формирование прочных социальных связей – пожизненные проекты. Так что весьма поучительно будет понаблюдать, как общая картина раннего исследования и поздней эксплуатации выглядит на протяжении всей жизни.

Один любопытный факт человеческого существования, который стремится понять и объяснить любой психолог, заключается в том, что нам требуются многие годы, чтобы стать опытными и независимыми. Карибу и газели должны быть готовы убегать от хищников с первого дня жизни, в то время как человеку требуется почти год, чтобы сделать первый шаг. Элисон Гопник, профессор психологии Калифорнийского университета в Беркли и автор книги «Ученый в колыбели», объясняет, почему у людей такой длительный период зависимости: «…это дает нам пройти полный путь развития в решении конфликта между исследованием и эксплуатацией». Как мы могли убедиться, хорошие алгоритмы игры с многорукими бандитами, как правило, склоняют нас на раннем этапе больше к исследованию, а на позднем – к эксплуатации полученных знаний. Но, как пишет Гопник, «существенный недостаток в том, что вы не получите хороший барыш, находясь на стадии разведки». Поэтому детство «дает нам период просто исследовать возможности и не беспокоиться о выгоде, потому что об этом побеспокоятся мамы и папы, бабушки и няни».

Думать о детях как о находящихся на переходном этапе разведки жизненного алгоритма может быть утешительно для родителей дошкольников. (У Тома две дочери дошкольного возраста, и он надеется, что они следуют алгоритму минимизации сожалений.) Но это также дает возможность взглянуть по-новому на рациональность детей. Гопник пишет: «Если вы понаблюдаете за тем, как люди воспринимают детей, станет ясно, что дети совершенно не приспособлены к жизни: если посмотреть на их практические навыки, то вы ужаснетесь. Они не могут завязать шнурки, не имеют понятия о долгосрочном планировании, не умеют долго фокусировать внимание. Это все у детей действительно выходит ужасно». Но беспорядочно жать на кнопки, живо интересоваться новыми игрушками, мгновенно переключаться с одного на другое детям удается отлично. И это именно то, чем они и должны заниматься, если их цель – исследование. Если вы младенец, то засовывать в рот каждый предмет в доме – это все равно что дергать в целях изучения за все рычаги в казино.

В общем и целом наше восприятие рациональности чаще продиктовано эксплуатацией, а не исследованием. Когда мы говорим о принятии решений, мы обычно фокусируемся на немедленной выгоде, которую это единственное решение должно принести. А если относиться к каждому решению как к последнему в жизни, тогда, конечно, только эксплуатация имеет смысл. Но на протяжении всей жизни вам придется принимать множество решений. И будет разумным сделать акцент на исследовании (новое, а не лучшее, захватывающее, а не безопасное, спонтанное, а не запланированное), по крайней мере в начале жизни. То, что мы принимаем за детские капризы, может быть проявлением мудрости большей, чем наша.

Противоположность малышам – старики. Мысли о старении с точки зрения дилеммы «исследовать/эксплуатировать» также приводят к удивительным открытиям относительно того, каких изменений нам следует ожидать от жизни с течением времени.

Лаура Карстенсен, профессор психологии в Стэнфорде, всю свою карьеру боролась с нашими предубеждениями о старении. В частности, она изучила, как именно и почему социальные взаимоотношения людей меняются с возрастом. Основная картина ясна: обширность социальных связей (то есть количество межличностных отношений, в которые мы вовлечены) практически всегда уменьшается с течением времени. Но исследование Карстенсен заставило нас иначе взглянуть на это явление.

Привычное объяснение, почему пожилые люди имеют меньше социальных связей, звучит так: это всего лишь один из показателей ухудшения качества жизни, которое приходит с возрастом, результат пониженной способности вносить вклад в социальные взаимоотношения, бóльшая хрупкость и общая отстраненность от общества. Но Карстенсен утверждает, что пожилые люди сужают круг социальных связей по собственному желанию. По ее словам, это сужение – «результат процессов отбора на протяжении всей жизни, с помощью которых люди стратегически культивировали свои социальные связи, чтобы максимизировать социальные и эмоциональные выгоды и свести к минимуму социальные и эмоциональные риски».