понял! Ты пыталась загадать желание? М?

— Что в этом плохого?

— Хах, как-то… по-детски.

— Ой, ты вообще ракушки слушаешь, о чём тут говорить! — в этот раз она не поддастся на такие уловки смутить её.

— Просто шучу, — он слегка приподнял руки.

Это заставило её попасть в ностальгию…

Эти шутки; эта манера; его ласковые глаза.

Раздражало.

После короткого молчания, Чайлд достал бутылку вина, ему было невероятно интересно, каково же оно на вкус.

Сделав пару глотков, словно на секунду чувствуя себя гурманом, он с наслаждением замычал и вытянул руку с бутылью, рассматривая обёртку.

Люмин в глубине души тоже, так сильно хотела попробовать алкоголь… особенно Мондштадтское вино, его так искусно хвалят, что теперь не терпится отпить хотя бы стаканчик. Она смотрела на эту бутылку желанными глазами, совсем позабыв проницательность юноши.

— Хочешь попробовать?

— А? Я-я? С чего ты…

— Просто ты так смотришь на него, ха-ха, я и подумал, что… вдруг желаешь отпить немного.

Он словно прочитал её мысли! Но зная, как сильно можно от этого проклятого вина опьянеть, она стиснула зубы, пытаясь отказаться, ведь люди, которые теряли свою трезвость — теряли и свою адекватность… Всё благодаря старому другу с косичками. Она никогда не забудет этих пьяных историй.

Но молчать тоже долго не следовало.

— Ладно, давай, но совсем малость.

Юноша протянул бутыль.

Зачем я это сказала? — отказываться уже поздно.

Делая первые несколько глотков, Люмин почувствовала… мягкую горечь в горле? Но этот полусладкий вкус и нежное послевкусие… она не могла остановится и сделала ещё парочку глотков.

В животе будто началась короткая изжога, мысли стали уплывать, словно волна унесла с берега реки.

— Странно…

Первое, что девушка сказала, как отпила половину вина.

— Эй-эй! Ты не переборщила? Вино сильно бьёт по голове, не заметишь, как окажешься на земле! — он и вправду волновался за неё. — Хотя… это конечно не сравниться с огненной… Кхм!

— Да нормально всё, — Люмин видимо совсем не знала, как это работает.

Постепенно её мысли освобождали светлую голову, она почувствовала странное расслабление мышц и в принципе всего тела, соображать с каждой минутой казалось сложнее, а необдуманные поступки так и рвались наружу.

— Точно?

— Д-да, не переживай за меня, — она закатила глаза.

Но не прошло и десяти минут, как та легла на крышу, рассматривая каждую звезду на небе.

Люмин не стесняясь начала думать о Адепте, как бы держалась с ним за руку, или просто касалась, представляла как…

— Хах, похоже, тебя здорово так..

— Ой, Чайлд, заткнись.

Он нахмурился.

Хотя, это вполне доказывало, что великая путешественница — напилась.

Юноша смотрел на неё, и словно заново влюблялся, эти янтарные глаза иногда сводили его с ума, эта храбрость и великолепное владение мечом, для него это было мечтой, а не просто девушкой.

Но он не мог даже коснуться её, хоть на секунду, хоть на мгновение. Ведь эту путешественницу лучше не злить.

Её замечательные и шелковистые волосы красиво располагались на поверхности крыши, некоторыми прядками закрывая столь прекрасное бледное лицо. У него заметно пошли мурашки, когда тот вспомнил вкус сладких губ.

Он тут же отвернулся, вспоминая слова Люмин.

— Чего пялишься?

— Ха-ха, просто ты такая красивая, с трудом отвожу глаза.

— На Царицу свою так смотри.

Это было так грубо! Ему только что будто проткнули сердце насквозь!

— Принцесса, будь осторожнее со словами. Ох… на тебя так бурно реагирует алкоголь… — он виновато прикрыл своё лицо. — Ты же знаешь, что я не хотел этого, давай оставим это в прошлом?

— Посмотрим на твоё поведение, мальчик.

— С чего это я мальчик?

У неё явно развязался язык, хотя… это даже нравилось ему, казалось забавным.

— Поступок мальчика, вот и всё.

Девушка вернулась в сидячее положение и посмотрела в его голубые глаза, пытаясь смутить.

— Ну нет, даже не пытайся, ты ведь знаешь, на что я способен.

Кажется… на Тарталью тоже подействовало вино.

— Ну так докажи своё мужество.

Это прям заводило его! Она кидала ему вызов!

— Ох, кажется, сейчас начнётся запуск фонарей, не упусти этот шанс! — придерживаться рамок всё-таки стоило.

Девушка лениво присела в нужное положение, упираясь руками о крышу.

И… это было так идеально вовремя…

Морские фонари медленно поднимались вверх, готовые заполнить своим золотым светом целое ночное небо. Звёзды начинали словно пропадать, уступая место другим огонькам.

Она в спешке достала свой фонарь, раскрывая его и пытаясь тоже запустить вместе с остальными. Но… О, Архонты! Кажется, оно запуталось!

— Давай помогу, похоже, просто верёвка запуталась…

Он смело взял его в свои руки и начал распутывать.

А Люмин любовалась им.

Сейчас он даже и не был похож на противного юношу, что когда-то сделал ей невыносимую боль.

— Вот так, давай запустим его вместе?

— Ла-а-дно.

Они вместе привстали и держались обеими руками за фонарь. Это выглядело невероятно романтично… она теряла контроль.

— Ой, у тебя тут записка, — он взглянул на неё… но, не мог разобрать иероглифы. — что здесь написано?

— Секрет, — и Люмин начала отпускать.

Он летел плавно вверх, медленно сливаясь с остальными фонарями.

Они присели обратно, и ей словно ударили в голову…

Юноша потерял дар речи, он сидел как вкопанный, и был похож на настоящего мальчика! Его глаза были широко раскрыты, но позже он сумел закрыть их и насладиться. Как давно он не ощущал этого вкуса… по телу прошла знакомая дрожь, было так сладко и мягко, будто кусал самый нежный пудинг.

А она в это время практически ничего не чувствовала, лишь то, что её голова сейчас совершенно не соображала…

Но ей было так хорошо… хотелось остаться в таком положении вечность, представляя, словно перед ней сейчас желаемый Якса..

Положив свою руку на его ладонь, она ощутила знакомый холод в его руке, она всё также была нежна и ощущаемые ссадины напомнили о том бремени..

Что?

* * *

Сидя на самой верхушке крыши Постоялого Двора, он ждал запуска фонарей, хоть и не признавался себе в этом.

Его мысли были заполнены одной особой, хоть он и старался отбрасывать их.

Он сидел спокойно, тихо ожидая этого момента.

Снизу бурно праздновали работники этой гостиницы, они были незнакомо счастливы и улыбчивы, нет, это не та фальшивая улыбка, с которой они встречают гостей, это были настоящие эмоции радости.

Якса уже и не помнил, когда в последний раз улыбался. Всю жизнь он чувствовал лишь страдания, карму и боль. Больше ничего.

Но… что-то пришло ему на ум. Что-то тёплое, ярко-светящееся и словно обжигающее.

Заболел? Но Адепты не болеют.

Уже в который раз он