Ленивое Веко неохотно опустил руку. Де Наплуз подошел ближе. При виде его безумец застонал и задергался, словно загнанный зверь.

Де Наплуз расплылся в улыбке.

– Ну что ты, дружок, – почти ласково произнес он, обращаясь к безумцу. – Все будет хорошо. Дай мне свою руку.

Больной замотал головой:

– Нет! Нет! Не прикасайся ко мне! Не трогай меня!

Де Наплуз наморщил лоб, будто эти слова его слегка задели.

– Прогони страх, иначе я не смогу тебе помочь, – ровным тоном произнес он.

– Помочь мне? Так, как ты помогал другим? Ты забрал у них душу. Но мою ты не заберешь. Нет. Ты ни за что ее не получишь. Никогда, никогда, никогда… Только не мою, только не мою, только не мою…

Увещевания кончились. Де Наплуз ударил безумца по лицу.

– Возьми себя в руки! – прорычал госпитальер. Его глаза сердито вспыхнули. Безумец уронил голову на грудь. – Думаешь, мне это доставляет удовольствие? Думаешь, мне хочется делать тебе больно? Но ты не оставляешь мне выбора…

Безумец вдруг вырвался из рук караульных и попытался смешаться с толпой зрителей.

– Он говорит добрые слова и тут же лупит вас! – кричал несчастный, пробираясь мимо Альтаира в попытке убежать от караульных. – Все это – вранье и обман. Он не успокоится, пока не заставит всех кланяться себе.

Ленивое Веко схватил безумца и приволок обратно к де Наплузу. Теперь безумец тихо скулил под холодным взглядом великого магистра ордена госпитальеров.

– Напрасно ты испытываешь мое терпение, – с расстановкой произнес де Наплуз. Он повернулся к Ленивому Веку. – Отведи его в палату. Я навещу его в конце обхода.

– Вы меня здесь не удержите! – вопил безумец. – Я снова сбегу.

Де Наплуз остановился.

– Нет, не сбежишь, – спокойно возразил госпитальер и отдал распоряжение Ленивому Веку: – Сломай ему ноги. Обе.

Караульный довольно ухмыльнулся. Безумец извивался, пытаясь вырваться, но громила, каким был Ленивое Веко, легко повалил его на землю и тяжелым сапогом наступил вначале на левую, затем на правую ногу. Казалось, он ломает хворост. Безумец пронзительно кричал. Альтаир негодовал. Он давно не видел такой беспричинной, неоправданной жестокости. Ноги сами понесли его вперед, поближе к месту расправы.

Момент был упущен: жертва потеряла сознание, не выдержав чудовищной боли. Караульные поволокли его внутрь. Де Наплуз глядел ему вслед. Лицо госпитальера вновь приняло сочувственное выражение.

– Я очень сожалею, дитя мое, – произнес он, обращаясь больше к себе, чем к собравшимся. Но через мгновение де Наплуз вспомнил и о них. – А вам что, больше заняться нечем? – рявкнул он.

Под его мрачным взглядом монахи и больные начали расходиться. Альтаир повернулся, собираясь раствориться в толпе, как вдруг заметил, что де Наплуз очень внимательно разглядывает всех, кто находился во дворе. Госпитальер словно пытался отыскать потенциального убийцу, подосланного к нему.

«Хорошо», – подумал Альтаир, слыша, как за великим магистром закрылась дверь. Пусть боится. Пусть хотя бы немного прочувствует на своей шкуре страх, который вызывает в других. Образ струсившего де Наплуза несколько погасил гнев в душе Альтаира. Он снова присоединился к ученым и вошел в другую дверь, ведущую, как оказалось, в общую палату. Соломенные подстилки на полу пропахли страданиями, мочой и испражнениями. Усилием воли Альтаир подавил рвотные позывы. Кое-кто из ученых прикрыл нос подолом своей одежды. Люди на больничных койках стонали и кричали от боли. Склонив голову, Альтаир поглубже натянул капюшон. Де Наплуз подошел к койке, где лежал изнуренный человек, привязанный кожаными ремнями.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил у него Гарнье.

– Что ты сделал… со мной? – прохрипел больной.

– Ты о своей боли? Не стану тебе лгать. Да, поначалу будет больно. Это малая плата. Со временем ты признаешь правоту моих действий.

Лежащий попытался поднять голову:

– Ты… чудовище.

Де Наплуз понимающе улыбнулся:

– Меня называли и похуже.

Он перешел к подобию деревянной клетки. Внутри стояла койка. Де Наплуз всмотрелся… Нет, не в больного. Не в человека. Альтаир вдруг понял, что этот врач-изувер видел в них не людей. Живой материал для его опытов. И вновь Альтаир был вынужден притушить бурлящий внутри гнев. Он оглянулся вокруг. Почти все караульные собрались в другом конце палаты. Как и во дворе, несколько больных рассеянно бродили взад-вперед. И здесь монахи жадно ловили каждое слово де Наплуза, держась на почтительном расстоянии, чтобы не мешать великому магистру проводить осмотр.

Если Альтаир собирался убить де Наплуза (а он пришел сюда именно за этим), нужно действовать как можно скорее.

Но потом де Наплуз перешел к очередной койке, на которой лежал улыбающийся человек.

– Говорят, ты теперь можешь ходить, – ласковым голосом произнес госпитальер. – Впечатляет.

Больной смутился:

– Так… давно. Почти забыл… как это… ходить.

Де Наплуз был доволен. Искренне доволен.

– Замечательно, – улыбаясь, сказал он.

– Я… не понимаю. Почему ты мне помог?

– Потому что никто другой этого бы не сделал, – ответил де Наплуз и пошел дальше.

– Тебе я обязан жизнью, – сказал больной на следующей койке. – Я в твоем распоряжении. Спасибо. Спасибо, что ты меня освободил.

– И тебе спасибо, что позволил мне это сделать, – ответил де Наплуз.

Альтаир на мгновение заколебался. Может, он ошибся? Может, де Наплуз – вовсе не чудовище? Альтаир быстро отмел все сомнения, вспоминая крики безумца во дворе, которому по приказу этого доброго врача ломали ноги. Вспомнил живые тени, бродящие по больнице. Если здесь и были исцеления, они заметно уступали творимому варварству.

Де Наплуз подошел к последней койке. Еще немного, и он уйдет из палаты, лишив Альтаира шанса убить его. Пора. Ассасин оглянулся. Караульные по-прежнему толпились в дальнем конце комнаты. Альтаир покинул ученых, вместе с которыми двигался до сих пор, и встал у де Наплуза за спиной. Тот склонился над пациентом.

Послушно выскользнуло лезвие клинка, и Альтаир тут же воткнул его в спину второй цели Аль-Муалима. Другой рукой он зажал магистру рот, чтобы тот не закричал от боли. Плавно и почти заботливо Альтаир опустил смертельно раненного врача на пол.

– Скинь свое бремя, – прошептал он.

Де Наплуз моргнул и посмотрел в лицо своего убийцы. В умирающих глазах Альтаир не увидел страха. Только обеспокоенность.

– Ах… Теперь я отдохну, да? – спросил де Наплуз. – Вечный сон зовет меня. Но прежде чем я закрою глаза, я должен знать: что станется с моими детьми?

– С детьми? Так ты называешь тех, кого заставлял страдать от своих жестоких опытов? – Альтаир был не в силах скрыть отвращение. – Теперь они наконец-то освободятся и вернутся домой.