— Ты был там в пятницу вечером, — произнесла она, не дав ему сесть. Из ее кабинета обычно открывался прекрасный вид, но не сегодня. Через окно за широкой спиной Моене он видел покрытое туманом и утратившее очертания озеро Мьёса, простиравшееся в бесконечность.

— «Там», насколько я понимаю, — это на шоссе 24 у «Малунгена»? — Валманн кивнул, как будто ожидал этого вопроса. — Да, я был на месте происшествия. Причем абсолютно случайно, по дороге в…

— Мы все прекрасно знаем, куда ты направлялся.

Моене была единственной, кто не скрывал своего недовольства тем, что два сотрудника полиции позволили себе быть вовлеченными в интимные отношения, хотя и старались скрывать это, а в особенности тем, что это не нарушало никаких правил.

— Я остановился, осмотрел место происшествия и оповестил ближайший пост полиции, который оказался в Конгсвингере.

— В Конгсвингере! — повторила она, словно речь шла о Куала-Лумпуре.

— Они были ближе всех, — медленно объяснил он. — А у меня, как я уже сказал, был выходной.

— Но ведь у них не хватает персонала! — прорычала Моене. — И ты должен был это предусмотреть. А теперь все передали нам, и мы уже на двое суток отстаем от графика.

— Но они же что-то сделали в Конгсвингере? Направили нам материалы…

— Да, да… Но там ничего особенного нет.

— Честно говоря, там не так уж много и было, — попытался сгладить ситуацию Валманн. Он с грустью подумал о том, куда может зайти этот разговор. — Машина в кювете с разбитой задней фарой и смятым бампером, мертвая девушка на обочине, очевидно жертва аварии. Снегопад скрыл все следы. Единственное, что может нам сейчас помочь, это отчет о вскрытии и рапорт криминалистов об автомобиле.

— Газеты пишут о жертве иностранного происхождения.

— Так они там в Конгсвингере еще и болтливы?

— Это так или нет?

— Не исключаю этого. Во всяком случае, у девушки были темные волосы, что совсем не типично для севера, и совершенно неподходящая для зимы одежда.

— Какая?

— Ну, ты сама знаешь… мини-юбка, лакированные сапоги, тонкие колготки, глубокое декольте.

— Спасибо, достаточно! — Йертруд Моене поежилась, словно сама почувствовала осеннюю прохладу. — Займешься этим делом, когда появится новая информация.

— А грузовик с замороженными цыплятами?

— Это возьмет на себя Рюстен, когда появится на работе. Он дежурил на выходных, и сегодня не вышел. Птички все равно уже улетели…

Не замечая комичности ситуации, Моене начала усердно втискивать несколько листов бумаги в огромную стопку на столе, давая понять, что разговор окончен.

— То есть «оттаяли»? — Валманн выдавил из себя слабую улыбку, но она осталась безответной. С фотографии в рамке на столе на него смотрели печальные глаза собаки начальницы.

— И еще кое-что… — добавила она, когда Валманн уже открыл дверь, чтобы выйти. — Ян Тимонен, один из следователей и эксперт по приграничной преступности, хотел связаться с тобой. Кажется, он очень заинтересовался этим происшествием на шоссе. — Она снова поежилась, словно мысль о сбитой на дороге молодой девушке оказывала на нее какое-то физическое воздействие. — Было бы неплохо послушать, что он может сказать об этом, Валманн, но не позволяй ему внушить тебе, что все, абсолютно все, что происходит в этом районе, связано с международной мафией. Обычные ДТП по-прежнему еще случаются. В общем, я сказала ребятам в Эйдскуге, что готова сотрудничать, так что Тимонен свяжется с тобой.

— Не сомневаюсь, — со вздохом ответил Валманн и закрыл за собой дверь.

Значит, грузовиком с замороженными курами занимается Рюстен. Но Валманн все же связался с техническими экспертами, чтобы узнать, удалось ли что-то обнаружить в «вольво». Он хотел как можно скорее получить последние данные по всем делам, которыми так или иначе занимался и которые могли быть связаны с приграничной преступностью. В экспертно-техническом отделе незнакомый голос сообщил ему, что осмотр идет полным ходом и что пока ничего особо нового обнаружить не удалось, кроме того, что, как уже было известно, грузовик использовался для контрабанды, причем не только кур. По всей длине машины ко дну были приварены дополнительные трубы, но там не удалось найти ничего, кроме кофейных зерен.

— Кофейных зерен?

— Да, причем немало.

— Хочешь сказать, что они припаяли к машине трубы, чтобы провозить контрабандой кофе?

— Это твое дело узнавать, — прозвучал ответ. — Я только эксперт.

— Вы кинологов вызывали?

— Да, собака показала место вокруг переднего сиденья и передней панели, как раз там, где обнаружили наркотики.

— Известно какие?

— В лаборатории сказали — амфетамин.

— Ясно.

Великолепно, подумал он, кладя трубку, мы имеем дело с подсевшими на амфетамин контрабандистами кур и кофе.

На секунду какая-то мысль мелькнула в голове Валманна, словно воспоминание, но в тот момент он не был в настроении разгадывать загадки.

Он попытался вникнуть в рапорт полиции Конгсвингера, но не мог сосредоточиться. Он же сам был там раньше, чем все те, кто составлял этот отчет. Он все видел. Валманн отметил, что они даже не обратили внимания на разбитые фары, и понял, что именно он обладал наиболее полной информацией, нравилось ему это или нет. Это лишь подчеркивало, что ответственность за то, чтобы эта печальная история пришла к своему не менее печальному завершению, лежала на нем. Что-то в выражении лица Моене подсказывало ему, что она не ждала или даже не хотела какого бы то ни было выяснения обстоятельств этого дела. Дела, в которые были вовлечены сбитые на шоссе иностранные девушки без документов, здесь не решались. Они словно не относились к этому месту. Такие дела были в юрисдикции КРИПОС, Управления уголовной полиции, которое занималось организованной преступностью. Но даже для них довести до ума дела с участием иностранных проституток — сложная задача. Девушки были запуганы до смерти. В суде боялись открыть рот, потому что бандиты угрожали расправой над ними и их родственниками.

Дела просто закрывались.

Валманн никак не мог выбросить из головы образ молодой девушки: снег на кудрявых волосах и прекрасная сеть кристалликов льда на восковом лице, нарушавшаяся только полоской крови у виска. Рот застыл в крике. Он даже мог вспомнить ее зубы, маленькие, как у ребенка, одного из которых не хватало, словно она еще не вышла из юного возраста. По спине пробежали мурашки, хотя благодаря радиатору в маленькой конторе было жарко и душно.

Он позвонил в Конгсвингер, чтобы убедиться, что они начали обследовать зеленую «ауди». Распорядился сделать полный осмотр и анализ всех неизвестных веществ, которые могли быть найдены. Затем спросил, как обстояли дела с женщиной, которая была задержана за магазинные кражи, на что ему ответили, что для того, чтобы ее допросить, нужен переводчик. Она сообщила, что с Украины. А в целом, похоже, что арестантка чувствует себя отлично в камере ожидания, лежит весь день на кровати и смотрит телевизор.