– Нет, не сейчас, – прошептала Катрин, высвобождаясь из его объятий. – Ты ведешь себя не как джентльмен.

– О чем ты? – удивился Генри.

– Ты меня еще за вчерашнее не поблагодарил. – Катрин рассмеялась, запахивая халатик. – К тому же Эллин придет с минуты на минуту. Хорошую же картинку мы ей покажем.

– Эллин, слава богу, уже трех детей родила и знает, что муж, возвратившись из недельного похода, укладывается с женой в постель совсем не для того, чтобы обсуждать политические новости. Кроме того, у нее много другой работы, и она не будет первым делом совать нос в хозяйскую спальню.

– Нет, я и правда не могу. Приходи лучше завтракать. Мне надо на йогу. Неудобно, если женщины придут, а я опоздаю.

Катрин вела занятия йогой для жен офицеров и относилась к этому делу чрезвычайно серьезно.

– Знаешь, сегодня увидела в Интернете, что с тобой в Даляне был адмирал Кондраки, – сказала она, наливая мужу чай в фарфоровую чашечку с драконами. – Он встречался с каким-то русским и китайцем. Почему же ты мне этого не сказал?

– Во-первых, не адмирал был со мной, а я при нем, так будет точнее. Во-вторых, с кем он встречается и о чем разговаривает – это военная тайна, которую я, офицер флота, согласно подписанному мною контракту, не имею права доверять женщине, для которой какая-то дурацкая йога дороже любящего мужа.

– Никакая она не дурацкая, – обиделась Катрин. – А контракт твой истекает через полгода, и я бы очень хотела, чтобы ты его не продлевал. Надоело так жить. Никогда не знаешь, что будет через час. Ничего нельзя спланировать хотя бы на день вперед. И о дочери пора подумать. Ей уже двенадцать лет. Три года живет у мамы в Ричмонде без родителей. Брать ее сюда? Что девочка увидит на этом Руаме, кроме матросов, кораблей да пушек?

– Вопрос этот для меня уже решен. Давай не будем больше переливать из пустого в порожнее. Возвращайся скорее со своей йоги.

– Ты похож на бруклинского таксиста. Возишь этого надутого индюка, которому наплевать на всех, кроме собственной персоны. Чихать он хотел на тебя и твои заботы, тем более на интересы жены и дочери. Хвалит, гладит по головке, говорит, что ты отличный моряк. Разве можно верить этому иезуиту?!

– Я и в самом деле отличный моряк, но служу не Кондраки, а Америке. Решение для себя принял и с лодки уходить не собираюсь.

– Ну, давай, отличный моряк, рули дальше, но только без меня! – выкрикнула Катрин, хлопнула дверью и выскочила из спальни.

Генри слышал, как она раздраженно двигала стулья, открывала и закрывала шкафы в соседней комнате. Через две минуты женщина возвратилась обратно с покрасневшими глазами, наклонилась и поцеловала его в губы.

– Извини за то, что я наговорила. Просто устала ждать тебя из походов. Ты выходишь в океан, а я такая дура!.. У меня одно в голове: вернется твоя железная скорлупка обратно или нет. Наверное, я слишком тебя люблю. – Катрин отошла от кровати, на пороге обернулась и помахала ему рукой. – Чао, «отличный моряк», я пошла.

Генри слышал, как ее «Форд» завелся и, поскрипывая шинами, покатился по бетонной дорожке. Потом стукнула дверь в прачечной. Значит, Эллин пришла и занялась глажкой.

Эта филиппинка была хорошей работницей. Ранее Эллин два года трудилась в Кувейте, накопила там и привезла с собой на родину семь тысяч долларов. По вечерам они с мужем мечтали о том, как купят хороший дом в своей деревушке на острове Миндоро, переедут туда с детьми и с такими-то деньгами заживут, как белые люди.

Утром, пока Эллин спала, муж взял доллары и пошел на петушиные бои. Вернулся он через три дня, проиграв все. Эллин выгнала гуляку. Ей пришлось опять оставлять детей на попечение матери и наниматься на работу за границей. Так она оказалась на Руаме.

Пакман вышел из дома, посмотрел на газон и две жиденькие пальмы, которые торчали на нем и совсем не давали тени. Солнце уже поднялось высоко и припекало. Постояв немножко под навесом, Генри возвратился в помещение.

Воздух на вилле, как всегда по утрам, пропитался запахами моющих средств. Маленькая филиппинка с остервенением драила шваброй кафельные полы в холле. Она все делала энергично, но с выражением какой-то ненависти на лице. Увидев Пакмана, женщина чуть посторонилась.

– Добрый день, сэр, – вежливо, но строго приветствовала она хозяина.

Уголки губ Эллин были опущены в вечной печали. Они никогда не поднимались при встрече с Генри. Катрин думала, что эта филиппинка, наученная на собственном горьком примере, презирала всех мужчин.

«Страйкер» проводил больше времени в походах, чем у своего причала, и капитан Пакман не так часто бывал дома. Подлодка выполняла особые поручения адмирала. На ней Кондраки посещал базы подчиненной ему группировки, разбросанные от Аляски до африканского побережья, наносил тайные визиты лидерам государств региона, руководителям военных ведомств.

Выполнив очередное задание, лодка, не всплывая, приближалась к острову Руам и по фарватеру, проложенному для нее, скрытно входила под своды подземного убежища. Здесь, невидимая для посторонних глаз, она поднималась на поверхность, швартовалась к причальной стенке и ожидала новых адмиральских заданий.

Из кабинета Кондраки к гавани, укрытой толщей земли, вел тоннель длиною в двести пятьдесят метров. По нему адмирал мог в любое время добраться до субмарины.

«Страйкер» был оборудован по последнему слову техники. Кондраки, находясь в плавании, мог поддерживать непрерывную связь с кораблями и береговыми объектами. Командующий не любил предупреждать подчиненных о своих планах. Он мог вызвать Пакмана в любое время дня и ночи и отправиться на «Страйкере» куда-нибудь за тысячи миль от Руама.

Щелкнул пульт, загорелся плоский телевизионный экран. Генри обычно не включал телевизор по утрам, но за неделю полной информационной изоляции соскучился по новостям.

Показывали громадный, под завязку набитый народом спортивный дворец, украшенный гирляндами шаров и плакатами в поддержку Майкла Ферри. В центре импровизированной сцены перед микрофоном стоял сам Питон, широкоплечий человек с орлиным носом и кривыми кавалерийскими ногами. Справа, чуть позади, находилась его жена Элизабет, далее человек двадцать ближайших помощников и крепкие ребята из охраны.

– Я дам вам будущее, я дам вам работу. Все сделаю, чтобы наша доблестная армия стала по-настоящему сильной и непобедимой. Только военная мощь избавит Америку от унижений и никому не позволит разговаривать с нами с позиции силы. Я поставлю на место русских и китайцев, заставлю Европу безропотно следовать за нами! Слава Америке! – прокричал пунцовый от напряжения Майкл, и тысячи флажков затрепетали над головами митингующих.

Зал взорвался экзальтированными криками, которые перешли в дружное скандирование:

– Питон – президент! Питон – президент! Питон – президент!

Громадный зал, набитый публикой, беснующейся в экстазе, исчез. Весь экран заполнил внушительный бюст темнокожей ведущей. Она перечислила штаты, в которых, согласно опросам, наибольшей популярностью пользовался Майкл Ферри, а затем те, в которых преимущество имел действующий президент Ларри Гровер.