Но я решила, что и ему надо профилактически полечиться. Ведь я твердо усвоила, что основное направление медицины – профилактика болезней.

Короче, я стала уговаривать его пить Нафтусю (а она тогда не очень приятно пахла и была весьма противной, кстати, сейчас почти ничем не пахнет).

Муж пил воду несколько дней, потом наотрез отказался, так как его стало тошнить!

Но я не успокоилась и вспомнила, что у него больные (с моей точки зрения как будущего ЛОР-врача зрения) миндалины, и попросила назначить ему на них ультразвук.

Через 2 процедуры у Олега стала болеть и кружиться голова (как потом выяснилось, он не переносит вообще никаких физпроцедур), короче, от ультразвука тоже пришлось отказаться.

Тогда я сказала мужу, что какой-то он стал раздражительный, поэтому попросила врача назначить что-нибудь укрепляющее нервы.

Врач назначила душ Шарко (это струя воды под давлением, которую в разные части тела направляет медсестра).

И надо же такому случиться, что перед мужем на процедуре был человек маленького роста, и ему дали подставку, а потом ее не убрали.

Мой высокий муж на нее встал… и струя воды под давлением ударила ему ниже пояса! После «успокаивающего душа» он мне жалобно сказал:

– Хорошо, что ты уже беременная, потому что я не уверен, что после этого у нас еще будут дети…

Тут пришло время уезжать (к огромной радости мужа). А дома он мне сказал:

– Дорогая, чтобы ТАК лечиться, надо обладать крепким здоровьем, коим Бог меня не наградил, поэтому на все питьевые курорты ты будешь ездить сама.

Прошло много лет, но его слово неизменно; например, были вместе в этом году зимой на лыжном курорте в Австрии, летом на Крите, а вот через несколько дней в Трускавец я еду одна».

Когда моя старшая сестра ждала своего первенца, я была еще маленькой девчонкой. Мы часто ходили гулять. Последние месяцы ожидания, жаркое лето (моя племянница Сонечка родилась 27 апреля). И вот однажды идем мы с прогулки, а Женечке (сестре) захотелось пить. Ужасно захотелось. А у нас с собой денег не было – не подумали, не взяли. Вот видим мы киоск, в котором торгуют газированной водой. Тогда стакан газировки стоил 1 копейку, а если с сиропом – 3 копейки.

Женечка попросила продавщицу налить ей воды: денег нет, а жажда замучила.

Честно сказать, я очень разволновалась, когда сестра об этом просила. Продавцы наши были ужасно грубыми, безжалостными. Мне не хотелось, чтобы Женечку обидели. Я знала по опыту, что могла сказать тетка в ответ на просьбу:

– Иди отсюда!

– Ишь чего захотела!

– А больше тебе ничего не дать?

И так далее… И тому подобное…

Каково же было мое удивление, когда продавщица немедленно взяла чистый стакан и спросила, с сиропом наливать или так.

– Нет-нет, спасибо, просто водички, без сиропа, – ответила Женечка.

– Вот, пожалуйста.

Незабываемое потрясение!

А всего-то – стакан воды в жаркий день!

Но жили мы в таком мире, что стакан воды, протянутый беременной женщине, казался царским подарком.

– А почему она дала тебе воду? – спросила я у сестры, когда мы отошли.

– Потому что беременным полагается помогать. Закон такой у людей есть: помогать беременным, – ответила Женечка.

Какой хороший закон! И правильный! Надо помогать тем, кому тяжело. И стареньким, и маленьким. А беременным – особенно. Они все силы отдают ребенку. А им еще рожать предстоит…

Потом, когда я подросла, узнала, что беременным полагается потакать, исполнять их желания: это не она хочет, это ребенок внутри нее требует.

Должна сказать, что действительно – видела в отношении себя и заботу, и ласку.

Но почему-то была одна область городской жизни, в которой за беременными не признавали особых прав. И даже совсем наоборот: всеми силами старались сделать их жизнь как можно более неудобной.

Я говорю об общественном транспорте. Каждый раз, когда я ездила в метро в последние месяцы беременности, происходили настоящие театральные действа.

Вот сижу я себе, еду. Особо свое положение не афиширую. Ну лежит живот на коленях. И пусть себе лежит. Кому от этого плохо?

А вот кому!

Обязательно на какой-нибудь остановке войдет бодрая тетка и, усиленно изображая старческую дряхлость, примется нависать надо мной. Хотя вокруг много сидящих мужчин… Например. Но бабищу привлекаю именно я. Сначала она проводит сеанс гипноза. Мой мозг буравится ее посылами:

– Это мое место! Мое! Встань с моего места! Освободи место достойному сидеть человеку! Кыш! Брысь! Пошла вон с моего места!

Видя, что телепатия не действует, бабень заводит свою песню вслух, сама же от нее и распаляясь:

– Оййй! Что ж это творится-то, люди добрые! И до чего мы дожилися! И как это – зассыхи молодые сидять, а пожилые заслуженные люди стоять! И совести нет у молодых…

И пошло-поехало!

И – странное дело! Было даже такое, что мужчина, сидевший рядом со мной, уступал место орущей бабке, лишь бы она уже затихла, но нет! Бабка принципиально заявляла, что ей нужно добиться МОЕГО места, которое я, бесстыжая, занимаю.

Рада сейчас, что у меня хватило ума ни разу не ввязаться в беседу с оголтелой «ягодкой опять». Именно – не желая той доставлять дополнительное удовольствие, я молчала. И сидела там, где сидела.

Однажды даже произошло следующее: я встала, чтобы выйти на своей остановке, а вслед мне донеслось:

– Брюхатятся специально, чтоб место пожилым не уступать!

Эта предполагаемая причина моей беременности меня очень развеселила.

А вот еще один эпизод. В ожидании первого ребеночка я записалась на курсы машинного вязания. Не привыкла просто так без дела сидеть дома, а тут подружка моя увлеклась, купила вязальную машину, ну и я последовала ее примеру. Тем более вязание – это настоящий творческий процесс, можно целые полотна создавать, было бы желание. А желание имелось.

Одна проблема: живот. Его необходимо было беречь.

Я уже к тому времени усвоила, что место мне уступать никто не станет. Стакан воды, может, и подадут. Но место в транспорте – это святое, на него и посягать не стоит.

Значит – что? Значит – надо самой успевать сесть на свободное место, пока не затоптали.

Подруга за этим следила. Чаще она сама плюхалась на свободное место, пока я вперевалку двигалась к нему. И потом уже она вставала и быстро усаживала меня. И вот этот момент: ее вставания и моей посадки – оказался довольно опасным мигом, так как едва она приподнималась, к ней уже устремлялись любители ездить сидя. На то, что я с огромным животом стою над освобождающемся местом, никто не обращал ни малейшего внимания. Но мы как-то наловчились действовать на опережение: она привставала, и я буквально подлезала под нее. И – хоп! Кто не успел, тот опоздал! Я сижу!