Не обращая больше внимания на съёжившуюся женщину, Иван осмотрелся. Комната, надо сказать, впечатляла. Каменные неоштукатуренные стены из огромных блоков перекрыты массивными балками из цельных сосновых стволов. Двери и окна забаррикадированы массивной деревянной мебелью и разным хламом. Да так, что свет еле-еле пробивался в комнату сквозь немногочисленные щели. В самом дальнем углу на полу сидело с десяток женщин, некоторые — с детьми на руках, и, что больше всего поразило Ваню, почти все они были беременными.

«Ни хрена себе орднунг!»

Ваня ошарашенно переглянулся с Марией. Та скривилась — говорила, мол, тебе!

Впереди, в центре комнаты, на полу сидели и лежали мужчины. Кроме древнего старика, там были весь обмотанный окровавленными тряпками Лужин, Звонарёв, Док и ещё один незнакомый Ивану мужчина. Тоже раненый.

«Мда, не густо!»

Раненый, увидев, что Маляренко проснулся, окликнул Серого и, опираясь на него, перебрался поближе к Ивану.

— Это Семёныч, правильный человек. — Звонарёв был краток. — Это Иван — мой друг.

Маляренко согласно кивнул.

«Друг».

— Иван.

— Семёныч.

Мужчины обменялись крепким рукопожатием. Лужин дёрнулся было подойти, но Иван отрицательно покачал головой.

— Маша, иди сюда, садись. Ну что, мужчины, поговорим?

Диспозиция была патовая. При свете дня Иван не рискнул бы выйти, а противник никак не мог войти. Снаружи наконец угомонились — крики и стоны женщин стихли, а рабочие сбились в кучу и принялись завтракать. Пересчёт людей внутри дома показал пропажу четырёх женщин и среди них — Оли со Светой. Если эти крики и стоны были… Маляренко почувствовал, что его начинает потряхивать.

«Спокойней, Ваня. Спокойней!»

Ещё Звонарёв недосчитался одного из своих строителей и двоих работников из мастерской. Дети, слава Богу, все были на месте. Итого пока пропало семь человек.

К деловито обсуждавшим перспективы дальнейшего противостояния решительно подошла немолодая, но стройная и подтянутая женщина, поразительно похожая на Стаса.

«А вот и мама…»

— Здравствуйте, Надежда Фридриховна! — Маляренко вскочил на ноги и галантно, без намёка на шутовство, поклонился. — Наслышан, наслышан о вас!

Баритон Ванюши был полон бархата.

— Позвольте представиться, Маляренко Иван Андреевич. Увы, по какому-то злому стечению обстоятельств, сейчас — наипервейший враг вашей глубокоуважаемой семьи.

Комната замерла. Было слышно, как на улице звякают ложки.

— Надя. Знаете, Иван, думаю, что вы уже не «наипервейший» враг. Да и враг ли вообще. Спасибо вам. И вам, Сергей Геннадьевич. Без вашей помощи мы бы долго не продержались. — Было заметно, что женщина держится лишь громадным усилием воли.

— Эй! Там! В доме! — Голос с улицы разорвал тишину. Все вздрогнули и как-то одновременно выдохнули.

— Эй! Мужик! Давай поговорим!

— Прошу меня извинить! — Иван галантно взял даму за локоток и отвёл её к женщинам.

— Чего тебе?

Лужин вдруг взвился и, яростно размахивая руками, принялся что-то мычать.

— А тебе чего?

Иван отвернулся к окну и отодвинул баррикаду. За разбитым стеклом, снаружи, оказалась прижата плотная плетёнка. Рассмотреть говорившего было можно, а вот выстрелить — нет.

«Предусмотрительный, собака!»

— Ну давай, поговорим. Ты кто?

Из дальнейшей вполне себе мирной и интеллигентной беседы Маляренко выяснил, что имеет дело с почти что коллегой. Витя оказался бывшим начальником маленького хуторка, благополучно разорённого Лужиным-младшим, а ныне он состоял в должности «ходока», то есть поисковика.

«Ну-ну, на юге и востоке, говоришь, у тебя есть кому ходить?»

Иван презрительно оглянулся на сгорбившегося дядю Геру. Надя стояла рядом с мужем с абсолютно каменным лицом.

Поболтав о том о сём минут пять, Витя перешёл к делу.

— Слышь, Вань, бросай ты их. Ну не знали мы, что эти тёлки — твои знакомые! Да и что, убудет с них, что ли. Живы, и ладно! Ты, что, думаешь, спас семью, и этот скот Стасик тебя расцелует? И всё забудет? Ну конечно!

— Я на это как-то и не рассчитывал.

— Вот и я о том. Ты что думаешь — ты в рай попал? В цивилизацию? Да это всё мной построено. Мной! И вот им. И им. — Витя выталкивал вперёд измождённых, почерневших мужиков. — Это они на разборе руин надрывались, пока эти уроды тут жировали. Они! И я.

Иван насмешливо смотрел на сгрудившихся Лужиных. Казалось, что Надежда сейчас заплачет.

«Получите! Может, проймёт вас…»

— Они просто рабовладельцы. И убийцы.

— А вы?

— И мы тоже. Но мы только мстим. Послушай, Ваня. Я на тебя за ночь не в обиде. Родни у меня тут нет. Порезал народ, и ладно. Но ты пойми, нам женщины очень нужны. Без них у нас нет будущего. Больше никакого насилия над ними не будет. Обещаю. И тебя не тронем. Просто уходи. Ты тут ни при чём. Ты — враг моего врага. Значит, можешь быть другом мне.

Ваня посмотрел на вихрастые лопоухие головки малышни, на женщин, с надеждой ждущих его решения, и отвернулся. За его спиной с заряженным арбалетом встала Маша, взяв под прицел дядю Геру. Семёныч потрясённо застыл.

— Ваня, не верь ему! Я не Лужин. Я вот — простой работяга. Не верь ему!

Поняв, что Ивана не так просто сковырнуть с места, Витя принялся обрабатывать Дока, пообещав ему всё, что тот захочет. Через три минуты уговоров доктор подошёл к окну и десять минут торговался насчёт своего будущего. Будущего своей жены и ребёнка. Витя даже пообещал достроить его дом и сделать министром здравоохранения. К этому времени Ваня уже спокойно сидел в углу и с интересом наблюдал за присутствующими в комнате. Никто, кроме доктора, не выражал желания выйти.

«Интересно. Не хотят выходить. Понятно с семьёй. А остальные что? Ну ладно, посмотрим».

Надя, обняв дочь, тихо плакала, отвернувшись от мужа.

«Хоть её проняло».

Док взял на руки ребёнка и, подталкивая упиравшуюся жену, вышел из дома.

— Ваня. Не тупи. Выходи и иди себе с богом!

Маляренко смачно плюнул в сторону съёжившегося Лужина и пошёл к двери.

— Только я не один. Со мной подруга. И друг с женой. Знаешь Звонарёва?

— Это строитель, что ли? — Голос с улицы обрадованно пресёкся. — Знаю. Пусть уходит.

Женщины в доме закричали. Негромко, тоскливо и безнадёжно. Их бросили все защитники. Даже чужие.

«Сейчас на колени упадёт, дура…»

— Надя. Не надо. Это не поможет. У неё спроси. — Иван кивнул на Алину и вышел на улицу.