женщинами; но мы и это исправили. Подобно чиркашенкам, тамошние женщины, выйдя замуж, не показываются и, даже еще хуже, за все время такой жизни не хотят посещать церковь из боязни встречи с родственниками, и в этом нас не следует упрекать, ибо мне немало стоило уговорить одну из них, после 4 лет стараний, прийти в церковь. Полагаю, что таким образом и хуже того поступали бы женщины в Чиркасии, в силу философского правила: почему она такая, а я не такая, ибо если наши женщины, всегда имевшие духовных отцов для обучения, придерживаются, по примеру чиркашенок, столь диких обычаев, то чиркашенки еще продолжительнее воздерживались бы от посещения церкви, так как у чиркасов нет ни храмов, ни священников, а имеются лишь так называемые шугуены, заменяющие духовных лиц. Эти шугуены умеют немного читать по-гречески, чему их духовные отцы или сами они научились в Татарии; они же освящают и благословляют курбаны или жертвоприношения, отпевают покойников и т. п.; впрочем некому служить обедню или совершать иное таинство. У них не существуют ни буквы, ни письмена, почему турок и дает им оскорбительное прозвище «чиркас-китабсиз», то есть черкес без букв и без книг. Право, не знаю, отчего священники из других стран не могли удержаться среди них; потому ли, что подвергались ежечасным кражам, или же по причине их убогого и как бы шипящего языка, труднее которого нет другого в мире. Но мы все-таки призваны быть виноградарями сих краев, если только Господу будет угодно открыть нам пути. Несколько лет тому назад я уже отправлял туда моего товарища отца Джованни да Лукка, чтобы узнать о положении христианской церкви; местная знать оказала ему почетный и радушный прием и выразила полную готовность принять нашу миссию; духовные труженики уже находятся в пути, да приведет их Господь ко спасению.

У них сохранились некоторые добрые христианские обычаи, например: по вторникам, средам и пятницам они не едят мяса круглый год; соблюдают посты перед праздниками святых апостолов в июне и Успения Пресвятой Богородицы в августе; постятся несколько дней перед Рождеством Христовым, а также весь Великий пост – все по уставу греческого вероисповедания. Но теперь пора вернуться к описанию Татарии, хотя сказанное о чиркасах не чуждо нашей задаче, так как они входят в пределы Татарии, многочисленны и имеют много поселений.

Адам Олеарий

Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно

Адам Олеарий (настоящая фамилия Эльшлегер, 1599–1671) родился в Саксонии, учился в Лейпцигском университете, получил степень магистра философии. В 1633 году оставил Лейпциг и переехал к герцогу Шлезвиг-Голштинскому Фридриху. В том же году был отправлен им секретарем посольства в Персию. Летом 1637 года посольство прибыло в Астрахань, спустя год на обратном пути останавливалось в Дербенте. Книга Олеария неоднократно переиздавалась как в Европе, так и в России.

Перевели П. Барсов и А. Ловягин

12 сентября [1634] ездили мы на представление трех татарских послов, присланных от князя Черкасского, данника великого князя. Поезд этот был вовсе не блистательный, и послов сопровождала пешком только их прислуга, состоявшая из 16 человек. Послы ехали верхом в красных, из толстого сукна кафтанах, а возвратились оттуда в шелковых, камковых, алого и желтого цвета кафтанах, которые они получили в подарок от великого князя. Такие посольства от черкасских и других татарских князей ежегодно отправляются в Москву, не столько по делам, сколько за получением богатых одежд и других подарков, которые великий князь всегда дает им.

4 сентября [1635], в воскресенье, в то самое время, когда наш пастор хотел начать проповедь, к нам прибыло опять несколько татар от черкасского князя Мусала с извинением, что сейчас он несколько нездоров, но как только поправится, то лично посетит послов. Самый важный из прибывших, державший речь, был высокий желтоватый человек с черными как смоль волосами и длинной окладистой бородой, в одежде из черной бараньей кожи шерстью наружу, и вообще видом походил на дьявола, как его обычно рисуют. Остальные, одетые в черные и серые суконные кафтаны, также были на вид нисколько не привлекательнее.

…Затем Алексей тоже начал торжественно и многоречиво восхвалять род, храбрость и прочие заслуги Мусала, говоря, что он не простой какой-нибудь мурза, каких много у татар, но сын брата великого и, пожалуй, важнейшего при дворе великого князя боярина Ивана Борисовича Черкасского; что теперь в знак великой милости получил он от его царского величества поместье, дорогие одежды и много других подарков; что в настоящее время один из его братьев состоит при дворе его царского величества и получает там превосходное содержание, что, наконец, его сестра замужем за персидским шахом и прочее.

30 октября с появлением утренней зари мы опять пустились на парусах. С восходом солнца мы увидели материк Черкасию, который изгибами, наподобие полумесяца, с юго-запада к северо-востоку далеко выдается в море, в котором и образует котловину, или залив. Мыс этот считается в 6 милях от Терки. В заливе мы увидели 20 кораблей, и сначала подумали, что это казаки, почему и выстрелили из одной пушки, чтобы окликнуть их, но оказалось, что это были рыбаки из черкасских татар из города Терки. Они принесли нам на корабль несколько штук белуг по 15 копеек за штуку. Рано утром 1 ноября мы прибыли в Терки и стали там на якорь.

О городе Терки и о том, что там с нами было

Город Терки лежит в доброй полумиле от морского берега на небольшой весьма извилистой речке Тюменке, вытекающей из реки Быстрой. Кругом, куда только может охватить глаз, – ровное поле, и не видно ни единого холмика. От Астрахани до Терки водой считается 60, а сухим путем – 70 миль. Это последний город, находящийся в этой стране под властью московского царя. В длину он простирается на 2 тыс. и в ширину на 800 футов; окружен деревянными стенами и башнями и снабжен большим количеством больших и малых пушек.

В настоящее время великий князь поручил инженеру Корнелию Клаузену, ездившему с нами в Персию в качестве корабельщика, укрепить город Терки насыпными валами и больверками. Постоянной охраны в нем 2000 человек, состоящих под наблюдением полковника и воеводы. В городе 3 приказа, или канцелярии, и к каждому приказу приставлено по 500 стрельцов, да князь Мусал в своем придворном штате имеет 500 человек, которые в случае надобности должны присоединиться к прочим стрельцам. Эти черкасские татары живут по сю сторону речки Тюменки в отдельном городе.