Джем сдвинул брови и озабоченно проговорил:

— Принцесса, твои дары великолепны, но ты должна понимать, что этот малыш не сможет отправиться с нами. Он — совсем дитя, а нам предстоят крайне опасные приключения.

Принцесса только сказала:

— Но разве я не вооружила его для всего, что ожидает вас впереди?

— Нет, принцесса. Его место здесь.

Эти слова Джем произнес шепотом, но Малявка услышал.

— Джем! Как ты можешь так говорить! После всего, через что мы прошли вместе! А Радуга... Радуга-то сколько натерпелся!

Джем опустился на колени. Он крепко обнял Малявку. Малыш горько рыдал. Джем решительно отстранил его.

Джем и Раджал ступили на ковер-самолет. Пришла пора прощаться.

— Бедняга Раджал! — воскликнула Амеда. — Тебе столько пришлось пережить из-за меня. Надеюсь, ты меня простил?

— Простил, простил, — с улыбкой заверил ее Раджал. — Мне довелось пережить кое-что похуже.

— Правда?

Раджал не стал уточнять. Если ему в голову и приходили мысли о визире Хасеме, он их старательно прогонял. Убийство визиря не доставило ему никакой радости, и он очень сожалел о том, что не смог сдержать злости, с которой колотил визиря по голове еще долго после того, как этот человек уже лишился чувств. Но если на то пошло, визирь собрался убить Кату. Только этим Раджал и оправдывал свой ужасный поступок и надеялся на то, что в дальнейшем не отяготит свою совесть чем-либо подобным. Но, с другой стороны, запросто могло случиться и так, что до наступления собственной смерти ему придется совершить что-нибудь и пострашнее. Раджал подумал о тех опасностях, которые ожидали его с Джемом, и понял, что дрожит, невзирая на то, что день выдался жаркий.

— Ну, ваган? — вдруг окликнул его кто-то. Это был Рыба, он протолкался вперед. Все «поддеры», в новеньких, с иголочки, парадных одеждах телохранителей принцессы, выглядели неузнаваемо, но Рыба — особенно. Он порывисто протянул Раджалу мешочек с золотом, ухмыльнулся и сказал: — Деньжат-то мало не бывает, правильно я говорю?

— Вот уж сказанул так сказанул, — пробормотал Фаха Эджо. — Рыба, что это еще за шуточки?

Рыба только пожал плечами и смущенно отступил. Султан хлопнул в ладоши.

— Джафир? Ты, надеюсь, знаешь, в какой стороне лежит Венайя?

— Оман, само собой, какой вопрос? Конечно же, знаю!

В последний раз Джем увидел знакомое облачко оранжевого дыма. А в следующее мгновение ковер-самолет оторвался от земли. Поначалу он, как прежде, поднимался медленно и плавно.

— Прощайте!

— До свидания!

— Удачи вам!

Однако все на этом не закончилось.

За мгновение до того, как ковер-самолет набрал скорость, Радуга с веселым лаем отбежал от Малявки и успел вспрыгнуть к Джему и Раджалу.

— Радуга! — вскричал Малявка и неожиданно бросился вперед и судорожно, отчаянно. ухватился за край ковра. Они поднимались все выше и выше, все быстрее и быстрее.

— Джинн! — прокричал Джем. — Да сделай же что-нибудь!

Джинн только беспомощно развел руками.

Ничего не оставалось — пришлось втащить малыша на ковер.

Малявка, который только что мог разбиться насмерть, весело расхохотался и уселся на ковре, скрестив под собой ноги. Священный город внизу становился все меньше и меньше и вскоре превратился в золотистое пятнышко посреди высоченных горных хребтов. Вокруг простиралось безграничное пространство пустыни. Далеко впереди синело море с точками островов.

— Я так и знал, что вы без нас не улетите, — усмехнулся Малявка.

А Радуга восторженно гавкнул.

— А ведь ты все-таки мог хоть что-нибудь предпринять, Джафир, — глубокомысленно заметил султан, провожая взглядом исчезающий вдали ковер-самолет.

— Я тебе говорил, что я порядком подустал, Оман, или не говорил?

Султан подозрительно вздернул брови.

— Оман, мальчик хотел отправиться в это путешествие! И если уж говорить начистоту, то признаюсь: я его... маленько подтолкнул.

— Бедолага Малявка, — покачал головой Фаха Эджо. — Сам не знает, во что ввязался.

— И кто бы только подумал, что он такой бестолковый? — пожал плечами Сыр.

— На-адеюсь, о-он не по-ожалеет, — заикаясь, вымолвил Аист.

— Уж лучше он, чем я, — глубокомысленно изрек Губач, довольно погладил ткань своего новенького одеяния и вожделенно задумался о том, какие угощения подают в этом чудесном дворце и будут ли среди этих угощений страстно обожаемые им угри — ведь Священный Город стоял так далеко от берега моря. Как бы то ни было, он предполагал, что порции тут подают немалые. — Похоже, повезло нам, ребята, а?

Рыба невесело потупился.

— Ой, даже не знаю...

Губач только рассмеялся и погладил живот, который, надо сказать, уже издавал тревожное урчание. Услышав этот звук, рассмеялся и султан и объявил, что пора бы и за пиршество засесть. Было что отпраздновать, в конце концов.

Покидая сад, Оман в последний раз бросил взгляд ввысь, где на фоне ослепительной синевы полуденных небес уже не было видно ковра-самолета.

— О Джафир, мне кажется, нас ожидает блестящее будущее! Вот только... — потише проговорил он, — непонятно, как быть с Мерцалочкой...

— Непонятно, как быть? — услышав эти слова, спросила, обернувшись, принцесса.

Ее отец натянуто улыбнулся.

— Тебе следует вступить в брак, моя милая!

Принцесса подмигнула Амеде.

— Ну, теперь с этим не будет никаких сложностей, отец. Для нас-то уж точно не будет.

Оман жалобно вскричал:

— Мерцалочка! Но мы же... царственное семейство, как-никак! Подумай о продолжении рода!

Девушки только рассмеялись в ответ и убежали вниз по лестнице, перегоняя друг дружку. Позднее, вечером, когда закончится пиршество, они уединятся в роскошных покоях, отвернут зеркала к стенам и будут безмерно счастливы.

Султан сокрушенно покачал головой.

— О боги! Какое невероятное счастье — иметь дочь, и какое это тяжкое бремя! О-о-ох! И ведь эта ее подружка — она, похоже, вправду наделена прорицательским даром, да? А если разобраться, с этих прорицаний и начались все неприятности... О боги, о боги! — Султан еще долго жаловался на судьбу в таком духе, но вдруг просиял и обратился к джинну. — Джафир, — проговорил он, — я, конечно, понимаю, что прошу слишком многого, но, быть может, ты снова мог бы мне немножко подсобить в таком деле, как... продолжение рода, а? Ну, что тебе стоит?

Джинн сохранял непроницаемое выражение лица.

— Джафир! — вскричал султан. — А в прошлый раз?!