— Конечно, я прощу вас, сир, если вы пообещаете мне, что впредь ничего подобного больше не повторится.

— Даю слово короля, — сказал он.

— А почему в Шиноне скучно? — спросила она, подумав про себя, что слово короля не всегда самое надежное. — Я слышала, что Шинон — самый красивый дворец во Франции.

— Это так, — ответил он. — Замок прекрасен и снаружи, и внутри. Он стоит над рекой Шер, соединяя оба ее берега, и было время, когда гостей привлекало зрелище прекрасной молодой женщины, одетой как речная нимфа и плававшей вокруг дворца. Сейчас же, увы, он принадлежит Луизе де Лоррен, вдове моего предшественника, Генриха Третьего. Она задрапировала все комнаты в черное и разрисовала потолки черепами, скрещенными костями и инструментами могильщиков. — Он выразительно передернул плечами. — Это преступление — уродовать такую красоту.

Велвет хихикнула.

— Вы смеетесь надо мной, — сказала она. — Луиза де Лоррен на самом деле ведь не разрисовывала потолки черепами и скрещенными костями, правда ведь?

— И тем не менее она это сделала, — кивнул он с мрачным видом.

Неожиданно на огород выбежала Пэнси с огромным животом и позвала:

— Миледи, вы уже набрали луйа? Тетушка Манон говорит, что не может начать готовить рагу без него. О, извините, миледи. Я не знала, что у нас гость.

— Это моя камеристка, — пояснила Велвет королю. — Она не говорит по-французски, будучи добропорядочной английской женщиной. Панси, поклонись. Это король Генрих.

Панси ахнула и с некоторым усилием сделала реверанс перед королем.

— — Она беременна, эта ваша камеристка?

— Да, монсеньор. Ее муж — доверенный слуга моего супруга. Эго уже ее второй ребенок.

— Хозяйка беременна, служанка беременна. Я явно недооценивал шотландцев, которые, как выясняется, весьма страстная нация. — Король ухмыльнулся.

— Никогда не слышала, сир, — быстро ответила Велвет, — что Франция владеет монополией на страстность.

— Вы никогда не сможете беспристрастно сравнить, моя дорогая, если только не позволите мне продемонстрировать, что это такое на самом деле.

— Монсеньор! — притворно рассердилась Велвет, но короля было не так-то легко провести, и они оба рассмеялись.

— Не готовит ли эта ваша Манон мясное рагу, дорогая? Мясное рагу с нежным зеленым луком-пореем? Я обожаю мясное рагу с луком!

— Ваше величество напрашивается на приглашение? — поддела его Велвет.

— Именно так. Я совершенно откровенно напрашиваюсь на приглашение, — сказал он совсем по-мальчишески. — Вдовствующая королева Луиза опять предложит сегодня на ужин карпа с отварными овощами, как она эта делает почти каждый день. Она превратила свой траур в высокое искусство, и даже ее гости должны от этого страдать!

— Тогда зачем же вы приехали к ней? — спросила практичная Велвет.

— Потому что это — моя обязанность, потому что Шинон не правдоподобно красив и спокоен и потому что здесь очень хорошая охота, — ответил он.

— Но я не смогу накормить ваших друзей, — сказала она. — Дело не в моей нелюбезности; просто у меня нет ни достаточного количества еды, ни прислуги для того, чтобы устраивать приемы.

— Я не прошу вас кормить моих людей. Я, наоборот, рассчитываю на ужин вдвоем.

— Ужин, монсеньор, — это все, что вас ждет, — сурово сказала Велвет Генриху Наваррскому. — Вы должны обещать мне, что вполне отдаете себе в этом отчет, прежде чем я соглашусь пригласить вас. Я не из тех женщин, с которыми можно пофлиртовать в уединенном уголке. Я люблю своего мужа и не желаю компрометировать ни его, ни свою честь.

— Любовники, — сказал король, — всегда должны стать сначала друзьями. С моей стороны было непростительно так вольно себя вести. Единственное оправдание — ваша красота, которая затмила мой разум. Я обещаю вести себя наилучшим образом, дорогая, если вы пригласите меня на ужин.

— Мы не будем любовниками, — несколько раздраженно ответила Велвет.

Король приятно улыбнулся ей.

— Я привезу чудесного красного вина, чтобы было чем запить ваше рагу, — сказал он, взлетая на коня.

— Я еще не сказала, что вы можете прийти, — запротестовала Велвет.

— Как вы думаете, ваша Манон сможет приготовить мне на десерт грушевые тарталетки, дорогая? — спросил он у нее.

Велвет не могла не улыбнуться. Какой же он обаятельный и несносный человек!

— Я спрошу у нее, — сказала она. — А сейчас, сир, я должна попрощаться с вами. Если я не принесу этот лук Манон тотчас же, никакого ужина вообще не будет.

Король послал ей воздушный поцелуй и, повернув лошадь, ускакал.

— Так вот как выглядят короли, — сказала Пэнси буднично. — Он, пожалуй, несколько великоват и неуклюж, правда? О чем вы с ним болтали?

— Он сам себя пригласил к нам на ужин, — ответила Велвет, все еще улыбаясь.

— Мне показалось, что у него на уме гораздо большее, чем ужин, — неодобрительно проворчала Пэнси.

— Так и есть, — ответила ее госпожа. — Но я была очень откровенна с королем. Он понимает меня, хотя ему тяжело признать, что какая-нибудь женщина может отвергнуть его притязания. Генрих Наваррский не опасен, Пэнси. Кроме того, он приехал в Шинон ненадолго и через день-два поедет дальше. Во Франции — гражданская война, и он никогда не будет в безопасности, пока страна не объединится.

— Вы поставите тетушку Манон в весьма затруднительное положение, миледи. Не думаю, что ей когда-нибудь раньше приходилось готовить для королей.

Велвет опять рассмеялась при этой мысли.

— Подожди, что будет, когда я скажу ей, что он потребовал грушевые тарталетки на десерт.

Манон, однако, ничуть не была взволнована новостью, что Генрих Наваррский явится к ним на ужин. Когда Велвет пересказала ей историю с едой в Шиноне, старушка только кивнула.

— Бедняга! Он рос в здоровом климате Наварры, вдали от французского двора. Он привык к доброй деревенской кухне, и ему ее не хватает, ничуть в этом не сомневаюсь. Я буду рада постряпать для короля! Жаль только, что не смогу рассказать всем и каждому в Аршамбо об этом. Эта толстуха Селина, что готовит для вашей бабушки, лопнет от зависти! После того как ей довелось готовить для королевы Екатерины и принцессы Марго на ваших крестинах, от нее просто не стало жизни! Эх, как бы мне хотелось рассказать ей!

— Всему свое время, Манон, — успокоила Велвет старушку. — Когда я вернусь к мужу и король Джеймс перестанет разыскивать меня, тогда можно будет сказать бабушке и дедушке, что я была здесь, а ты сможешь похвастаться, к своему удовольствию, перед Селиной и всеми остальными в Аршамбо.

— Селина точно лопнет от зависти, — продолжала хихикать Манон, бросая в горшок с кипящим рагу очищенный лук-порей. — Я, пожалуй, положу в тарталетки вместе с грушами немного смородины. Они будут повкуснее.