равнины, и перед нею открывался безграничный горизонт, словно омытый прозрачным воздухом. Так вот, этот китаец заявил: «Весьма возможно, что небесное тело, о котором идет речь, — всего-навсего движущийся аппарат, летательная машина».

— Эге, — сказала мама, — теперь начнется охота.

А папа, обернувшись к Малышу, сказал:

— Послушай, Малыш, к нашему времени в деле создания управляемых воздушных аппаратов наметился некоторый прогресс, чему немало способствовали многочисленные опыты, предпринятые в последней четверти девятнадцатого столетия. Хотя полеты винтокрылых летательных аппаратов были осуществлены только в двадцатом веке, сама концепция винтокрыла имеет намного более раннее происхождение. В рукописи Леонардо да Винчи имеется рисунок аппарата с винтом на вертикальной оси, приводимым в движение мускульной силой летящего на ней человека. Это, несомненно, геликоптер, или вертолет. Позднее появились гондолы, снабженные гребными винтами и подвешенные к аэростатам удлиненной формы, которыми пользовались Анри Жиффар в 1852 году, Дюпюи де Лом в 1872 году, братья Тиссандье в 1883 году и капитаны Кребс и Ренар в 1884 году. Маневрируя с помощью винтов в среде более тяжелой, чем сам аэростат, искусно лавируя по ветру, воздухоплавателям удавалось порою возвращаться к месту, откуда начался полет, даже вопреки неблагоприятному направлению ветра, что позволяло именовать их воздушные шары управляемыми; однако им удавалось этого добиться лишь при исключительно благоприятных обстоятельствах. В зависимости от способа уравновешивания реактивного момента несущего винта различают одновинтовые вертолёты (с хвостовым винтом или с реактивным приводом несущего винта), двухвинтовые (соосные; продольной схемы; с перекрещивающимися осями несущих винтов; с поперечным расположением несущих винтов, или поперечной схемы) и многовинтовые. Итак, геликоптер-вертолёт — это такой аппарат, подъёмная сила в котором создаётся одним или несколькими несущими винтами.

— Папа, папа, — жалобно сказал Малыш, — а с кем ты сейчас разговаривал?

В этот момент в оконное стекло постучали.

— Спокойно, дорогая, — сказал папа. — Мы живём на седьмом этаже.

Но в окно постучали сильнее, и вот оно распахнулось. На оконной раме висел маленький человечек.

— Вы кто? — спросила мама.

— Да-да, кто? — спросил папа.

— Я Карлсон, — ответил человечек. — Много лет назад я был высажен на необитаемый летающий остров. Но это только так казалось. Когда я прожил на острове двадцать восемь лет, то обнаружил, что он движется только благодаря сотням, таких же, как и я, людей с пропеллерами на спине.

— Так вы попали в рабство!

— Ага, — ответил Карлсон, — я сам продал себя в рабство за бочку варенья и ящик печенья. Но потом я стал десятником винтовиков, затем — сотником, а вскоре — Начальником всего Обитаемого Таинственного Острова Сокровищ. Но вчера на Острове поднялся мятеж, и я бежал.

— Боже! Вы пострадали за правду?!

— Ну да, — согласился Карлсон. — И увеличение нормы выработки, то есть ещё и за технический прогресс.

— Но вы за демократию? — с надеждой спросил папа.

— Конечно! — Карлсон улыбнулся. — Я всегда выступал за то, чтобы у каждого винтовика было не менее трёх рабов.

— Тогда вы можете жить здесь, — посоветовала мама. — Вы попросите политического убежища, и вам дадут пособие.

— Но как же мои страдающие братья? — засомневался Карлсон. — А, впрочем, чёрт с ними.

И тут же согласился. Поход в Комитет беженцев они отложили на завтра, но уже вечером окно их высадили, и в комнату стали запрыгивать люди в чёрном. Малыша они двинули по лбу, папу стукнули в глаз, а маме сломали ноготь.

Впрочем, Карлсона они подняли на руки и сообщили ему, что он теперь может вернуться. Мятеж был подавлен, и начальник стражи лично сорвал кнопки пропеллеров с помочей пойманных бунтовщиков.

И тут же всех их, включая Малыша, потащили в окно. Оказалось, что к дому причалил огромный Обитаемый Таинственный Остров Сокровищ. Как только все они ступили на его вибрирующую почву, Остров взмыл в небо, и их уютный домик пропал внизу. Перед ними лежали на животе несколько сотен карапузов, и у каждого на спине вращался небольшой пропеллер.

Папа остановился как зачарованный и стал смотреть на это чудо.

— Теперь вы — мои гости, — сказал Карлсон. — Только не пытайтесь убежать, ведь тогда мне придётся вас убить. Я так всегда делаю — с тех пор, когда у меня была винтовая подводная лодка. А теперь мы предадимся научным беседам.

— Что суть вещей? — бодро спросил папа. — Всё есть вода. Так говорит Фалес.

Карлсон махнул рукой, и какая-то женщина, подбежавшая сбоку, взяла папу за подбородок (маму передёрнуло) и сказала:

— Но всё есть воздух, сказал мне юный Анаксимен.

— Но всё есть число, — не сдавался папа. — Лысый Пифагор не может ошибиться.

— Отож! — ответила женщина и со странным акцентом произнесла: — Но Гераклит ласкает меня, шептая: всё есть огонь.

Карлсон (которого всё ещё держали на руках, как ребёнка) вмешался:

— Всё есть судьба.

В этот момент с обеих сторон Обитаемого Таинственного Острова запели два хора. Один сразу же сообщил, что он не хор, а воплощённая волна физика де Бройля и вкупе с ней — логика истории, а другой хор стал с ним спорить. Пело всё — и карапузы с пропеллерами, и деревья, и кусты. Запел даже какой-то минерал.

Малыш только успевал глазами хлопать, как тут к ним сбежались какие-то матросы, появились торговка с букетом лилий, продавщица фиалок, похожая на Элизу Дулиттл, и женщина с бейджиком «Торговка Разных Цветов». Торговка с лилиями стала спрашивать, отчего огорчается Торговка Разных Цветов. Та отвечала, что её дочь собирается замуж за вчерашнего прохожего.

На пришельцев никто не обращал внимания, и папа заскучал. Он всё время хотел ввернуть в разговор что-то научно-техническое, про распад атома, но не мог вставить ни слова. Наконец, когда торговки закончили свой бесконечный диалог, он вырвался из рук охраны и заговорил:

— Всё это трагедия философа, который постиг абсолют-формулу. Нужно быть набитым ослом, чтобы из факта атома не дедуцировать факта, что сама вселенная — лишь атом, или, правильнее будет сказать, какая-либо триллионная часть атома. Это ещё геньяльный Блез Паскаль интуитивно познавал. Напрягите внимание. Сперва поясню на примере фантазии. Допускается, что некий физик сумел разыскать среди абсолют-немыслимой суммы атомов, из которых скомпоновано всё, фатальный атом — тот, к которому применяется наше рассуждение. Мы предполагаем, что он додробился до самой малейшей эссенции этого как раз атома, в который момент Тень Руки (руки физика!) падает на нашу вселенную с катастрофальными результатами, потому что вселенная и есть последняя частичка одного, я думаю, центрального, атома, из которых она же состоит. Понять нелегко, но если вы это поймете, то вы всё поймете. Прочь из тюрьмы математики! Целое равно наимельчайшей части целого, сумма частей равна части суммы.