— Ну и что? — ответила бы она. Как и ее мать, она все решала своим умом и, как Дженни Филдз, навсегда сохранила собственную фамилию.

А ее отец? Чем Дженни Гарп хотя бы немного напоминала его, кого почти и не знала? В конце концов, она ведь была совсем малышкой, когда он умер.

Ну, во-первых, она была довольно эксцентрична. Она взяла в привычку заходить в каждый книжный магазин и спрашивать там книги своего отца. Если там не обнаруживалось ни одной, она заказывала. У нее было чисто писательское чувство бессмертия: пока твои работы в типографии и на книжных полках, ты жив. Дженни Гарп оставляла фальшивые имена и адреса по всей Америке; книги, которые она заказывала, продадут кому-нибудь другому, разумно полагала она, а Т.С. Гарпа никогда не перестанут печатать — по крайней мере, пока жива она, его дочь.

Она также вполне активно поддерживала знаменитую феминистку и свою бабушку Дженни Филдз. Однако, подобно самому Гарпу, Дженни не придавала большого значения писательству Дженни Филдз. И не тревожила владельцев книжных магазинов заказами на «Сексуально подозреваемую».

Больше всего она напоминала отца тем, каким врачом она стала. Дженни Гарп обратила свой медицинский ум к исследованиям. Она не хотела заниматься частной практикой. Ходила по больницам, только когда заболевала сама. Несколько лет Дженни проработала в тесном контакте с Центром онкологических заболеваний в Коннектикуте, а вскоре возглавила один из отделов Национального института онкологии. Подобно хорошему писателю, который должен тревожиться по поводу каждой мельчайшей детали, Дженни Гарп проводила долгие часы, наблюдая за поведением одной-единственной человеческой клетки. Подобно хорошему писателю, она была честолюбива и надеялась, что доберется-таки до сути рака. В некотором смысле так и случилось. Она от него умерла.

Подобно всем прочим врачам, Дженни Гарп давала священную клятву Гиппократа, так называемого отца медицины, и, давая ее, согласилась целиком себя посвятить чему-то такому, что Гарп однажды описывал юному Уиткому — хотя Гарп-то имел в виду писательские амбиции — такими словами: «… попытка всех и навсегда сохранить живыми. Даже тех, кто в конце обязательно должен умереть. Их-то как раз и важнее всего сохранить живыми». Таким образом, онкологические исследования отнюдь не действовали на Дженни Гарп угнетающе; она воспринимала себя именно так, как и ее отец воспринимал себя, писателя.

«Врач, который видит только терминальные случаи».

Дженни Гарп понимала, что в мире представлений ее отца мы должны обладать определенным запасом энергии. Ее знаменитая бабка Дженни Филдз когда-то воспринимала (и классифицировала) людей как «внешников», «жизненно важные органы», «отсутствующие» и «конченые». Но в мире глазами Гарпа все мы просто «терминальные случаи».