— Гней Помпей Магн! — бросился к нему человек в пурпурной тунике под пышной греческой хламидой с цепью на плечах — знаком его высокого положения. — Добро пожаловать, добро пожаловать!

— Я не Магн! — резко и недовольно перебил римлянин. — Я просто Гней Помпей. А ты кто? Наследный принц?

Женщина на более высоком троне заговорила сильным, мелодичным голосом.

— Это Потин, наш главный дворцовый распорядитель, — произнесла она. — Мы — Клеопатра, царица Александрии и Египта. От имени Александрии и Египта мы приветствуем тебя, Гней Помпей. Если хочешь остаться, Потин, отойди назад и не раскрывай рта, пока тебе не прикажут заговорить.

«Ого! — подумал Гней Помпей. — Она его явно недолюбливает. И похоже, у них это взаимно».

— Это честь для меня, великая царица, — сказал он. — А это, я думаю, царь Птолемей?

— Да, — коротко подтвердила она.

Вердикт Гнея Помпея был таков: она весит меньше, чем мокрое кухонное полотенце, а росточком не наберет и пяти римских футов. Тощие ручки, тощая шейка. Кожа, впрочем, приятная, смугло-оливковая, но не скрывающая голубизны тонких вен. Волосы светло-каштановые, разделенные на несколько прядей шириной в дюйм и собранные на затылке в пучок. У него в голове возникла ассоциация с полосатой кожей летнего арбуза. Белая лента — царская диадема — повязана не на лбу, а за линией волос. Одеяние свободное, в греческом стиле, хотя и сшито из превосходного тирского пурпура. Ни одной драгоценности, кроме золоченых сандалий, очень маленьких и словно не предназначенных для ходьбы.

Свет, льющийся из отверстий под потолком, позволял видеть, насколько она некрасива. Правда, юность смягчала уродство. И большие глаза, золотисто-зеленые, а может быть, карие. И рот, хороший для поцелуев, но несколько жестковатый. А вот нос подгулял. Он вполне мог соперничать с клювом Катона. Огромный, с типично еврейской горбинкой. Никаких следов македонской крови. Чисто восточный тип.

— Для нас большая честь принимать тебя, Гней Помпей, — продолжила она звучно. Ее классический греческий был безупречен. — Просим извинить нас, что мы не можем изъясняться с тобой на латыни, но у нас не было возможности освоить ее. Чем мы можем быть тебе полезны?

— Я думаю, что даже здесь, в очень отдаленном от Рима краю, великая царица, известно, что вся Италия охвачена сейчас гражданской войной. Мой отец, Помпей Магн, был вынужден покинуть страну вместе с законным правительством Рима. В настоящий момент он находится в Фессалонике, готовится встретить изменника Гая Юлия Цезаря.

— Мы знаем об этом, Гней Помпей. И очень сочувствуем вам.

— Неплохое начало, — заявил Гней Помпей, славящийся, как и его отец, полным отсутствием политеса, — но этого мало. Я прибыл не за сочувствием, мне нужны более реальные вещи.

— Да, конечно. Твоя поездка была слишком дальней, чтобы выслушивать лишь сочувственные слова. Мы уже догадались, что тебе нужно… э-э-э… нечто реальное. Что же?

— Мне нужен флот, состоящий хотя бы из десяти крепких и маневренных боевых кораблей и шестидесяти хороших транспортных судов, плюс моряки и гребцы. Каждый из транспортных кораблей должен быть под завязку нагружен пшеницей, а также другим провиантом, — монотонно перечислил пропретор.

Малолетний царь шевельнулся на своем троне, повернул голову, тоже охваченную диадемой, и посмотрел на Потина, а затем на томного женоподобного человека, которого Гнею никто не представил. Его сестра-супруга — какая все-таки нездоровая родственность у этих восточных монархий! — отреагировала на это точно так же, как многие римлянки отреагировали бы на глупую выходку родича-малыша, и скипетром из слоновой кости и золота ударила мужа по пальцам. Так сильно, что тот вскрикнул от боли, надулся и сел, опять глядя прямо перед собой. В голубых глазах царя стояли слезы.

— Мы рады, что ты обратился к нам, Гней Помпей. Ты получишь столько кораблей, сколько просишь. У нас есть десять отличных квинкверем. Они стоят в бухте, под навесами. Все могут нести на себе артиллерию, все снабжены дубовыми таранами, все обладают высокой маневренностью. Их команды прошли хорошую выучку. Мы также дадим тебе и шестьдесят больших, прочных грузовых кораблей.

Царица умолкла, нахмурилась, отчего лицо ее сделалось совсем некрасивым.

— Однако, Гней Помпей, мы не можем дать тебе ни зерна, ни других продуктов. Египет сейчас голодает. Нил не вышел из берегов. Все посевы пропали. Мы сами теперь не знаем, чем кормить свой народ, особенно в Александрии.

Гней Помпей, стиснул зубы, втянул в себя воздух и покачал головой.

— Так не пойдет! — рявкнул он. — Мне нужно зерно и другая еда! И я не приму отрицательного ответа!

— У нас нет зерна, Гней Помпей. И другой еды тоже. Мы просто не в состоянии помочь тебе, мы это уже объясняли.

— Фактически, — небрежно сказал Гней Помпей, — у тебя нет выбора. Сожалею, если твой собственный народ голодает, но меня это не касается. Квинт Цецилий Метелл Пий Сципион Назика все еще в Сирии, и у него более чем достаточно войск, чтобы пойти на Египет. По годам твоим ты должна помнить, как в Египет вошел Авл Габиний и что из этого вышло. Мне достаточно послать гонца в Сирию — и Рим будет здесь. И не вздумай поступить со мной так, как ты поступила с сыновьями Бибула! Я — сын Помпея Великого! За один волос, слетевший с моей головы, вы все умрете мучительной смертью. Во многих отношениях аннексия привлекательнее и выгоднее для нас. Египет станет римской провинцией, и все, чем он владеет, отойдет тогда к Риму. Подумай об этом, царица. Я завтра вернусь.

Ликторы повернулись кругом и с каменными лицами пошли к выходу. Гней Помпей зашагал следом за ними.

— Какая заносчивость! — ахнул Феодот, всплескивая руками. — Не верю своим ушам!

— Попридержи язык, педагог! — резко оборвала его царица.

— Можно мне уйти? — жалобно спросил маленький царь.

— Да, иди, маленькая поганка! И прихвати с собой Феодота!

Они вышли, причем мужчина, как собственник, приобнимал трясущегося ребенка за плечи.

— Тебе придется выполнить все, что велел Гней Помпей, — промурлыкал Потин.

— Помолчи, самодовольный червяк. Я и без тебя это понимаю!

— Молись, земная Изида, дочь Ра, чтобы Нил новым летом обильно разлился.

— Я-то буду. Однако не сомневаюсь, что и ты, и Феодот, и твой любимец Ахилл, мой главнокомандующий, станете усердно молиться Серапису об обратном — чтобы Нил оставался в своих берегах! Второй такой год высушит и протоки Таше, и озеро Мерида. Весь Египет останется без еды, а мой личный доход настолько уменьшится, что я не смогу закупать продовольствие, даже если сумею найти поставщиков. Ведь засуха сейчас и в Македонии, и в Сирии, и у греков. Цены на все съестное взлетят, а александрийцы восстанут.

— Как фараон, о царица, — спокойно напомнил Потин, — ты имеешь доступ к подвалам Мемфиса.

Клеопатра бросила на него презрительный взгляд.