– «Объявление столицы с окрестностями на военном положении необходимо, так как это облегчит нам возможность применить самые решительные меры для подавления ожидаемого большевистского выступления, – добавил Савинков. – Я надеюсь, Лавр Георгиевич, что назначенный вами начальник отряда сумеет решительно и беспощадно расправиться и с большевиками, и с Советом рабочих и солдатских депутатов, если последний поддержит большевиков» (беря в кавычки заявление Савинкова, я должен оговориться, что, может быть, память мне изменяет и я передаю его слова не совсем точно, но суть и смысл передаю, безусловно, верно).

Генерал Корнилов ответил, что Савинков может не беспокоиться; что он примет меры к тому, чтобы в случае выступления большевиков расправа с ними и с Советом рабочих и солдатских депутатов была должная.

Было уже 8 часов вечера, и в кабинет Корнилова были приглашены генерал-квартирмейстер Романовский и начальник канцелярии Керенского Барановский.

При них Савинков еще раз повторил о том, что после утверждения Временным правительством согласованных с требованиями главнокомандующего мероприятий в Петрограде неминуемо выступление большевиков; что для подавления этого выступления генерал Корнилов, в полном согласии с Временным правительством, направляет к Петрограду конный корпус и что теперь надо определить тот район, который необходимо объявить на военном положении при приближении корпуса к Петрограду.

Требуемый район, при участии полковника Барановского, был определен, и он взял себе экземпляр карты, на котором район был очерчен.

Прощаясь с Корниловым, Савинков выразил уверенность, что все пройдет хорошо, и неожиданно для нас добавил: «Только начальником отряда не назначайте генерала Крымова». На это Корнилов ничего не ответил.

После отъезда Савинкова и Барановского в кабинет Корнилова были приглашены Крымов, Завойко и Аладьин. Корнилов им передал все, что было сказано Савинковым, и добавил, что теперь все действительно согласовано с Временным правительством, что никаких трений не будет и все пройдет великолепно.

Я на это сказал, что все это так хорошо, что даже страшно, нет ли здесь подкопа? Все сказанное Савинковым настолько согласуется с нашими предложениями, что получается впечатление, как будто Савинков или присутствовал при наших разговорах, или. очень хорошо о них осведомлен. Я прибавил, что упоминание его о неназначении Крымова мне не нравится и меня беспокоит.

Генерал Корнилов стал мне возражать, говоря, что я слишком мнительный, что Савинков просто умный человек, понимает обстановку и, естественно, пришел к тем же выводам, к которым пришли и мы; что упоминание про Крымова вполне естественно, так как Савинков знает, что к Петрограду будет двинут III-й конный корпус, которым командует генерал Крымов; что Крымов известен своей решительностью, и Савинков просто боится, что он повесит лишних 20—30 человек, но что это замечание Савинкова не важно – он сам, впоследствии, будет доволен, что назначен командовать отрядом именно генерал Крымов.

Но меня эти уверения мало успокоили, и я попросил на всякий случай запротоколировать все, что было сказано Савинковым в присутствии Романовского и Барановского. Генерал Романовский это исполнил и протокол был подписан Корниловым, мною и Романовским (впоследствии он был опубликован). Генералу Крымову было предложено немедленно отправиться к корпусу и начать перевозки для сосредоточения к Петрограду.

25 августа/7 сентября, утром, когда я пришел с докладом к генералу Корнилову, он мне рассказал следующее: 24 августа/6 сентября, вечером, в Могилев приехал В.Н. Львов (бывший обер-прокурором Святейшего синода) и хотел тогда же видеть Корнилова, но так как главнокомандующий был занят и не мог его принять, он явился утром 25 августа/7 сентября.

В.Н. Львов сказал, что он является к Верховному главнокомандующему в качестве лица, уполномоченного министром-председателем Керенским, выяснить точку зрения Корнилова на вопрос о наиболее целесообразном способе создания сильной власти. Керенский считает возможным три варианта.

Согласно первому – диктаторская власть сохраняется за ним, Керенским, и при нем будет сформировано правительство в новом составе; по второму – диктаторской властью может быть облечено небольшое правительство в составе трех-четырех лиц (в число их должен войти Верховный главнокомандующий); по третьему – диктаторская власть может быть сосредоточена в лице Верховного главнокомандующего, при котором должно быть образовано правительство.

При этом В.Н. Львов спросил, считает ли желательным генерал Корнилов, чтобы в случае принятия третьего варианта в состав кабинета вошли Керенский и Савинков.

Генерал Корнилов высказался за третий вариант, сказав, что сохранение в составе кабинета Керенского и Савинкова он считает нужным, и уполномочил В.Н. Львова передать Керенскому и Савинкову, что признает их приезд в Ставку необходимым и при этом срочным, так как, ввиду возможных событий в Петрограде, он, во-первых, опасается за личную их безопасность в столице, а во-вторых, их присутствие в Ставке желательно для разрешения целого ряда вопросов, которые, конечно, возникнут.

Я спросил генерала Корнилова, было ли у В.Н. Львова какое-нибудь письменное удостоверение.

– Нет, у него ничего не было. Свои вопросы он мне прочитал по отметкам в своей записной книжке и в нее же занес мой ответ. Репутация у В.Н. Львова – человека безукоризненно порядочного, и я ему не мог не поверить.

– Что он высокопорядочный человек – в этом и у меня нет сомнений, но что у него репутация путаника – это то же верно. Но, кроме того, мне вообще это поручение Керенского, передаваемое вам через Львова, не нравится. Я боюсь, не затевает ли Керенский какой-нибудь гадости. Все это очень странно. Почему Савинков ничего не знал или ничего не сказал? Почему дается поручение Львову, в то время когда в Ставку едет Савинков? Дай Бог, чтобы я ошибался, но мне все это очень не нравится, и я опасаюсь Керенского.

Корнилов опять назвал меня слишком мнительным; сказал, что Львов выехал из Петрограда позже Савинкова и этим можно объяснить неосведомленность последнего; что он верит, в данном случае, искренности Керенского, так как, в сущности говоря, мысль о создании диктатуры или директории уже обсуждалась Керенским и прежде.

26 августа/8 сентября Савинкову, согласно условию, была послана следующая телеграмма:

«Корпус сосредоточится в окрестностях Петрограда к вечеру

28 августа. Прошу объявить Петроград на военном положении

29 августа. Номер 6394. Генерал Корнилов».

26 августа/8 сентября Керенский вызвал генерала Корнилова к прямому проводу и попросил его «подтвердить, уполномочил ли он В.Н. Львова передать ему свои предположения». Генерал Корнилов ответил: «Подтверждаю, что я уполномочил В.Н. Львова передать вам свои предположения». Затем Керенский спросил, продолжает ли Корнилов считать желательным безотлагательное прибытие в Ставку его и Савинкова.

Корнилов ответил утвердительно, на что последовал ответ Керенского, что «сегодня, в субботу, уже поздно выезжать и отъезд придется отложить до воскресенья». Корнилов сказал, что будет ожидать их обоих в понедельник 28 августа/10 сентября.