Не мог ли он примерно в то же время написать и разбираемый нами черновик глав об Анне накануне самоубийства, «подцепив» фамилию Грабе из самого раннего эскиза этого места (ПЗР. С. 796–799 [Р73]) и используя ее по инерции? Думается, что едва ли: этот автограф насчитывает почти четыре десятка страниц убористого текста, в первой его половине персонаж Грабе упоминается неоднократно и его участие в действии является немаловажным для описания состояния Анны (чувствующей, что она сексуально привлекательна для него), так что Толстой, начав — допустим — называть героя уже отброшенным вариантом фамилии, должен был бы поймать себя на таком анахронизме еще до окончания работы над черновиком. Учтем, кроме того, что неоспоримая аберрация авторской памяти (из которой ненадолго выпало уже напечатанное «Яшвин») в упомянутых черновиках Части 5 дала все-таки не исходную фамилию персонажа — Грабе, а вариации Греве и Вреде. В рукописных редакциях, журнальном тексте и даже ОТ романа есть и другие случаи забывания закрепившихся было за эпизодическими персонажами имен, что могло бы стать предметом отдельного рассмотрения.

568

ЧРВ. С. 518.

569

ПЗР. С. 756, 797.

570

ЧРВ. С. 342 (Р70); журн. публ.: РВ. 1876. № 2. С. 717–719.

571

ЧРВ. С. 513, 516, 530–531, 533.

572

ПЗР. С. 797–799.

573

Толстой — Страхов. С. 333.

574

ЧРВ. С. 527–528.

575

См.: Горбунов И. Ф. Избранное. М.; Л., 1965. С. 312–313, 392 (примеч. Г. Бердникова).

576

Р37: 6 об.; ср. ОТ — (235–236/3:3).

577

Юб. Т. 48. C. 347 (запись на отдельном листе от 27 февраля 1874 г.). Запись, несомненно, сделана под впечатлением от полученного накануне письма Страхова, где сообщалось о самоубийстве младшего сына писателя А. Ф. Писемского: «Он, говорят, начитался Спинозы и Гартмана <…> и уже года три носился с мыслью о самоубийстве» (Толстой — Страхов. С. 154 — письмо от 22 февраля 1874 г.).

578

Р102: 39; ЧРВ. С. 511.

579

ЧРВ. С. 521. Фраза вычеркнута при переработке текста уже незадолго до публикации глав в 1877 году: Р103: 25.

580

В ОТ, как будет показано далее в параграфе 6 гл. 3, хронология сюжетной линии Анны и Вронского начиная с их заграничной поездки словно бы раздваивается, и маркеры хода времени, подобные названному, разноречат друг с другом. Впервые же в генезисе текста этот штрих — выздоравливающей Анне коротко остригают волосы — появляется в той же ДЖЦР, то есть более или менее одновременно с созданием ранней редакции глав развязки, где Анна расчесывает волосы, уже успевшие отрасти. Деталь была введена при перебеливании автографа, с попутным исправлением первоначального варианта, рукой С. А. Толстой, вероятно вследствие ее правомерного совета автору (ибо в болезни Анны отразилась ее собственная болезнь после родов дочери Маши в 1871 году [см.: Толстая С. А. Моя жизнь. C. 184]): «Анна в сером халате с <заплетенными> коротко остриженными, но курчавыми, черными волосами на голове сидела на кушетке». В исходном автографе с зарисовкой внешности выздоравливающей Анны мы видим вместо короткой стрижки «заплетенные косы». При копировании Софья Андреевна, написав «с заплетенными», усомнилась, по-видимому, в правдоподобии такой наружности после тяжелой болезни и обратилась с вопросом к мужу, так что слово «косами» в копию уже не попало (автограф: Р68: 2 об. (опубл.: ЧРВ. С. 359); копия с правкой: Р38: 65; дальнейшая правка фразы автором: «<но курчавыми, черными> густой щеткой вылезающими волосами на круглой голове» — последовала в: Р39: 30 об.). Аналогичным образом Толстая, подчеркнув в автографе вульгарное слово, исправила в диалоге Анны и Вронского в Части 2 оригинальное «Я брюхата» (так Анна этой редакции стремится пронять Вронского унизительностью своего положения) на «Я беременна» (ср.: Р21: 2 (опубл. частично: ЧРВ. С. 223); Р27: 31).

581

ПЗР. С. 797–799.

582

Р102: 57. См. также: ОпР. С. 215, 224 (о рукописях 73 и 102).

583

Р103: 37–38 об. (автограф-вставка в рукописи, в нижнем слое являющейся беловой копией рукописи 102).

584

ЧРВ. С. 513.

585

Из известных мне и надежно датируемых черновиков романа последний по хронологии писания, в котором сквозит образ сочувствующей мужу Анны, — это один из автографов глав об Анне и Вронском в Италии, написанных в короткий интервал в начале весны 1876 года и вскоре же опубликованных: «[О]тказавшись из великодушия к мужу от предлагаемого ей развода, она считала себя вполне законной женой Вронского. „Если бы я приняла самопожертвование Алексея Александровича, я бы вышла замуж за Вронского и была бы его женой и была бы спокойна и права перед светом; а муж пострадал бы. Теперь же я избавила мужа от унижения, и неужели эта жертва с моей стороны не лучше освящает наш брак, чем венцы, которые бы на нас надели?“ — думала она» (ЧРВ. С. 393 [Р89]). В ОТ трактовка образа Анны в этой точке романа иная (389/5:7).

586

ЧРВ. С. 511, 512, 517. В ОТ этого семейного именования Анны и Вронского не встречается.

587

ЧРВ. С. 515.

588

Ранняя версия этой сцены входит в редакцию 1873 г.: ПЗР. С. 796–797.

589

Выставка, несомненно, организована в зоологическом саду на Пресне Обществом акклиматизации животных и растений, которое в просветительских целях и для привлечения внимания публики к своей ученой миссии как раз в те годы стало устраивать не только выставки и чтения, но и разные увеселения. Именно там находился каток, где в начале книги Кити катается на коньках, и туда привозит выпестованных им коров на выставку Ордынцев (будущий Левин) в одной из ранних версий начала романа. Дойди до ОТ сцена с Анной, приезжающей на цветочную выставку накануне самоубийства, парк с прудами на Пресне стал бы одним из обрамляющих действие мотивов в «бесконечном лабиринте сцеплений». Позднее у современников Толстого это место ассоциировалось с его романом (см. напр.: Шереметев С. Д. Недавняя и современная Москва (Москва вчера и сегодня) //