у Плачущих Людей. Ничего серьезного, просто таскал всякую хрень с места на место, но за одну работу он зарабатывал больше денег, чем мой отец получал за неделю тяжелой работы. Так что, когда они начали искать других помощников, я, черт меня возьми, ухватился за этот шанс.

— А, — сказала Яс.

— Я до сих пор помню, как мы ругались с отцом из-за этого, какими гребаными словами я его обзывал, когда он пытался меня остановить. А потом, после того, как я получил первые слезы, я больше не возвращался. Больше я никогда их не видел. Я сказал себе, что стыжусь их — представляешь? На самом деле я стыдился себя. Только когда появилась ты, я начал узнавать себя прежнего — или, скорее, того человека, которым я должен был стать.

— Ты мне очень помог, — сказала Яс. — И Дин.

Сорин снова огляделся:

— Я надеялся, что этот чокнутый придурок появится и что-нибудь предпримет.

— Он еще может это сделать.

Сорин усмехнулся:

— Видишь? Ты все еще веришь в лучшее в нас.

— Моя старая Ма, она всегда видела худшее. Я решила, что жизнь будет лучше, если я буду поступать наоборот тому, что она думала. А теперь я думаю, что она просто прожила достаточно долго, чтобы узнать правду. Худшее — это все, что мы получаем. — Яс вздохнула. — У меня тоже не было возможности попрощаться с ней. Она погибла во время бомбардировки Киесуна, пока я пыталась поступать чертовски правильно.

— Это тоже не твоя вина.

— Может быть. А может, и нет. Мне кажется, что все люди, которые мне дороги, погибают, пытаясь позаботиться обо мне, или помочь мне, или просто за то, что знали меня. Иногда я действительно думаю, что я проклята.

— Ты действительно убила всех тех людей в Доме Совета, как говорят люди?

— Ты знал кого-нибудь, кто там работал? Твоей мамы там не было, верно?

— Да. Не знал никого. Просто спрашиваю. Решил, что нам нечем заняться, кроме как поговорить, и мне просто стало любопытно.

— Ну, тогда ответ да, я так и сделала. — Яс поерзала на месте, пытаясь устроиться поудобнее, но безуспешно. — У ханранов были мой маленький сын и Ма. Они сказали, что убьют их, если я этого не сделаю.

— Тебе пришлось сделать трудный выбор.

— В то время мне казалось, что это простой выбор, и сделать это тоже было достаточно просто. Немного порошка тут и там. Но было нелегко наблюдать, как они все умирают. Нелегко было и пытаться забыть об этом. Я вижу их в своем воображении ясно, как день — страх в их глазах, бульканье, когда они задыхались, то, как искажались их лица, когда они пытались уцепиться за жизнь.

— Блядь. Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти.

— Самая ужасное из воспоминаний — то, которое действительно меня преследует, – женщина по имени Бетс. Она была шеф-поваром и относилась ко мне очень хорошо с тех пор, как я начала там работать. Она умерла последней из них, и взгляд, который она бросила на меня... она поняла, что я это сделала.

— Я до сих пор помню своего первого, — сказал Сорин. — Фолип, вот как его звали. Раньше он работал с моим отцом. Время от времени они вместе выпивали. Хороший человек. Семьянин. Проблема была в том, что он любил азартные игры. Занял денег у Плачущих Людей и не смог их вернуть.

В первый раз, когда у него не было денег, мы сломали ему руку. На самом деле, это было глупо, потому что как, черт возьми, он мог заработать деньги с одной рукой? Но таков был приказ. Тогда Фолип попытался сбежать вместе со своей семьей. Мы поймали его у восточных ворот, и на этом все закончилось. Рааб дал мне нож и велел перерезать ему горло. Мужчина плакал и умолял, умолял, умолял. Продолжал твердить о том, что он знал меня с детства, что он был дураком, что он изменится. Потом он наделал в штаны, когда я запрокинул ему голову. Я смотрел ему в глаза, пока это делал, а Рааб подбадривал меня сзади. В то время я думал, что Фолип трус. Сейчас? Надеюсь, я не поступлю так же.

Яс схватила ему за руку:

— Черт. Кенан идет.

Плачущий Человек направился к ним, обнажая желтые зубы на фоне татуированной кожи. Боги, Яс не думала, что когда-либо ненавидела кого-нибудь сильнее.

— Как поживают мои любимые люди? — спросил Кенан, подходя ближе и широко разводя руки, словно собираясь обнять их.

— Иди на хуй, — выплюнула Яс.

Кенан отшатнулся с притворным отвращением:

— Где ты научилась такому языку? Ты же мать, и все такое.

Холодок пробежал по телу Яс. Кенан никогда не видел Ро, и она не упоминала, что у нее есть сын. Она держала рот на замке, боясь усугубить ситуацию — если это было возможно.

Кенан подмигнул ей:

— Ты думала, я не узнаю? Что никто ничего не скажет? Оказывается, у тебя есть несколько врагов — не считая меня и моей команды.

Яс уставилась на него, ее охватила бессильная ярость:

— Не делай.

— Не делай что? Ты не можешь мне угрожать. Я могу делать все, что захочу, — сказал Кенан. — Вот почему я послал нескольких парней забрать твоего сына и остальных из пещеры. Я бы не хотел, чтобы твой Малыш Ро пропустил важный момент для своей матери сегодня вечером.

— Не будь ублюдком, Кенан, — сказал Сорин. — У тебя есть мы. Не нужно усугублять ситуацию.

— Но я и есть ублюдок, — сказал Плачущий Человек с неприятным смешком. — Ты, как никто другой, должен это знать. И я хочу, чтобы ее сын увидел, как я буду давать ее матери крылья.

— Пожалуйста, не надо, — сказала Яс. — Ты можешь делать со мной все, что хочешь, но оставь моего мальчика в покое.

— Я рад, что ты научилась вести себя прилично, дорогая, но так не будет. Это нужно для того, чтобы показать всем остальным, что может с ними случиться, если они попытаются перейти мне дорогу. — Кенан склонил голову набок и посмотрел на нее краем глаза, затем ухмыльнулся. — Речь идет о том, чтобы немного отомстить за Рааба, и, если быть до конца