Джеймсу захотелось придушить Мэтью. Потом захотелось рассказать ему историю браслета, умолять его о прощении за то, что он все эти годы не замечал душевных волнений друга, за туман в голове, за то, что все его чувства, мысли притупляли чары демона. Мэтью отчаянно нуждался в нем, а Джеймс этого не видел.

– Я выйду здесь! – крикнул он кучеру и сунул ему деньги. Спрыгнул на мостовую и смешался с массой лондонцев, спешивших вверх по склону к величественной арке главного входа на вокзал Ватерлоо. Здесь царила суета. Проезжая часть была занята каретами и пролетками, пассажиры выбирались из экипажей, носильщики выгружали багаж.

Просторный вокзал кишел народом; Джеймса оглушил шум, топот, крики, шипение паровозов, пронзительные свистки. Протискиваясь через толпу, он лишь в последний момент сумел увернуться от трех мальчиков в форме Итонской школы, тащивших гигантский чемодан на колесиках.

– Не задавите джентльмена! – сурово выбранил их проходивший мимо носильщик. – Вам не нужна помощь, сэр? Где ваш багаж?

Джеймс вцепился бедняге в рукав.

– Мне нужно найти поезд на Саутгемптон – тот, с которого пересаживаются на паром в Гавр. Вагоны первого класса, – добавил он, и на обрюзгшем лице носильщика отразился интерес.

– Превосходно, превосходно. Я самолично провожу вас до поезда. Он отправляется точно по расписанию, ни минутой позже, а найти нужную платформу очень сложно, сэр, ведь сейчас здесь много нового понастроили.

Джеймс бежал за носильщиком, расталкивая людей. Яркие рекламные щиты с видами Бретани, Парижа и Лазурного берега призывали путешественников «посетить Францию». Вскоре они очутились на нужной платформе, и Джеймс увидел новенький блестящий поезд, выкрашенный коричневой краской. Джеймс протянул носильщику шестипенсовик и, забыв о его существовании, принялся рассматривать пассажиров.

Вагоны первого класса находились в конце платформы, сразу после локомотива. Раздалось шипение, все скрылось в клубах пара, но Джеймс увидел друга поверх голов людей. Мэтью поднялся в вагон с раззолоченной дверью, потом протянул руку Корделии и помог ей. На ней было пальто, которое было ей явно велико, ее медные волосы рассыпались, но она улыбалась Мэтью.

«Маргаритка, моя Маргаритка».

Джеймс сделал шаг по направлению к ней, когда на плечо ему легла чья-то рука. Он резко обернулся, собираясь послать ко всем чертям человека, осмелившегося прикоснуться к нему, и замер с открытым ртом.

Перед ним стоял отец в шляпе и инвернесском пальто; вид у него был озабоченный.

– Благодарение Ангелу, я тебя нашел! – воскликнул Уилл. – Ты должен пойти со мной, немедленно.

У Джеймса чуть не остановилось сердце; потрясение от неожиданной встречи с отцом, которому было совершенно нечего делать на вокзале, было слишком велико. Язык прилип к гортани.

– Я… я не могу… мне нужно на поезд… – Он махнул рукой в сторону платформы. – Корделия уже в вагоне…

– Я знаю, – перебил его Уилл. Очевидно, он покинул Институт в спешке, не воспользовавшись гламором, хотя на тыльной стороне его левой руки виднелась Отслеживающая руна. Без сомнения, при помощи этой самой руны он и нашел Джеймса. – Я видел, как она садилась в вагон вместе с Мэтью. Какого черта? Куда это вы трое собрались?

– В Париж, – ответил Джеймс. – После всех этих ужасов… Я подумал, что Корделия заслужила небольшой отдых. Нужно отвлечься, пусть на несколько дней. У нас не было медового месяца, мы не ездили в путешествие…

– И ты решил, что сейчас самое подходящее время для этого?

Голос у Уилла был разгневанный. Джеймс понимал, что при других обстоятельствах Уилл не поверил бы ни единому слову. Он сразу сообразил бы, что Джеймс сочиняет на ходу, и принялся бы его допрашивать, словно Инквизитор. Джеймс ощутил приступ тревоги. С отцом что-то явно было не так.

Уилл провел ладонью по лицу, с большим трудом взял себя в руки.

– Джейми, я понимаю… поверь мне, понимаю, что влюбленный мужчина способен на самые нелепые поступки. Но тебе сейчас нельзя уезжать. Мы в отчаянном положении.

– В каком смысле?

– Твоя сестра исчезла, – объяснил, наконец, Уилл.

– Что?

– Люси исчезла, тело Джесса Блэкторна исчезло, а кроме того, мы нигде не можем найти Малкольма Фейда. Если верить ее записке, они с Фейдом намереваются при помощи некромантии воскресить Джесса. Думаю, мне не нужно тебе напоминать, чем это чревато.

У рта Уилла пролегли морщины. Джеймс подумал, что никогда не видел отца таким взволнованным. Он тщательно скрывал свои чувства даже в критических ситуациях.

– Джеймс, если у нас с матерью не получится ее отговорить, она послушает тебя. Мне нужно, чтобы ты поехал со мной ее искать.

Джеймс, онемев, смотрел на отца. Служащие ходили вдоль саутгемптонского поезда, проверяя, все ли двери закрыты.

– Поспеши, если хочешь их вернуть, – тихо сказал Уилл, и Джеймс понял, что он имеет в виду Мэтью и Корделию. – Но ничего не говори насчет Люси. Чем меньше людей об этом знает, тем лучше.

Джеймс, как во сне, пошел к нужному вагону. Пути снова заволокло паром; заглядывая в окна, он видел пассажиров, которые занимали места и раскладывали верхнюю одежду и багаж.

Он обернулся, чтобы взглянуть на отца. Уилл стоял на платформе в одиночестве; он ссутулился, на лице его застыло несчастное выражение, взгляд был устремлен в пространство. Джеймсу впервые в жизни стало его жаль.

– Поезд отправляется! – заорал проводник чуть ли не в ухо Джеймсу. – Поезд на Париж отправляется!

Париж. Джеймс представил себе Корделию в вагоне. Сейчас Маргаритка устраивается на бархатном сиденье, может быть, снимает шарф и пальто, улыбается Мэтью, радуется предстоящему приключению…