ранее хотели использовать для крестового похода против турок. К нему присоединились остатки гарнизона, выкупленного из Шарите, в том числе англо-бретонская компания Джона Крессвелла и старый заместитель Сегена де Бадефоля в Анс Арно дю Солье (Ле Лимузен). Всех этих людей притягивала перспектива добычи. "Я сделаю вас всех богатыми", — говорит поэт устами Бертрана, обращаясь к собравшимся разбойникам[874].

Вся эта масса людей начала движение на юг в сентябре. Английские контингенты с запада двигались вдоль атлантического побережья в Гасконь, а затем далее через Руэрг. Бертран дю Геклен с французскими дворянами и восточными компаниями прошел по долине Роны. Обе группы соединились где-то около Авиньона в ноябре. Здесь наступила долгая пауза, пока предводители компаний добивались отпущения грехов и обещанной оплаты, а Папа отчаянно озирался по сторонам в поисках наличных денег. По словам поэта Кювелье, чей рассказ явно преувеличен, но, вероятно, содержит зерна правды, люди Бертрана дю Геклена расположились вокруг Вильнев-лез-Авиньона, угрожая разграбить папский город, если их требования не будут выполнены. 5.000 флоринов было обещано графством Венессен, 30.000 флоринов — графством Прованс; еще 10.000 франков было позже получено от города Монпелье. Большие суммы были выплачены папской казной. В течение декабря 1365 года вся орда прибыла в Перпиньян в Наварре. По наиболее достоверным оценкам, их численность составляла от 10.000 до 12.000 человек. В Перпиньяне они получили первую часть жалованья от агентов Педро IV и двинулись из Франции по дороге на Барселону[875].

* * *

Уход самых крупных компаний вместе с их наиболее находчивыми и амбициозными капитанами стал поворотным моментом в восстановлении Франции после войн последних трех десятилетий. Многие рутьеры, правда, остались. Но это были, как правило, небольшие группы с ограниченным кругом действий, и в течение года большинство из них исчезло. В значительной степени это была заслуга администраторов и городских властей, а не солдат. И хотя компании отсутствовали менее двух лет, краткая передышка позволила восстановить угасшие с середины 1350-х годов институты власти и завершить восстановление механизма сбора налогов.

По мере возвращения порядка во французские провинции общественное мнение становилось все более нетерпимым к тем, кто поддерживал компании или покупал у них награбленное, к посредникам в городах и деревнях, без которых они не могли действовать. Во французских канцелярских регистрах того периода содержится большое количество помилований, в которых говорится о выслеживании и линчевании людей, которые направляли их, торговали с ними или предоставляли им информацию. Это отражалось в растущей безжалостности королевских офицеров в обращении со знатными рутьерами, попавшими в их руки. Компании традиционно пользовались законами войны, которые защищали пленных, отчасти для того, чтобы побудить их сдаться, а отчасти для финансовой выгоды их пленителей. Общественное мнение всегда относилось с непониманием и нетерпением к таким компромиссам. Линчевание Жана де Сегюра в Труа в 1360 году, несмотря на все усилия епископа спасти его, стало классическим столкновением противоположных взглядов на рутьеров, один из которых рассматривал их как преступников, а другой — как иррегулярных солдат. В течение последующего десятилетия среди чиновников и судей наблюдалось заметное движение в сторону популярной точки зрения. Когда замок Шамероль, к северо-востоку от Орлеана, сдался герцогу Бургундскому в августе 1365 года после короткой и жестокой осады, англичанам, гасконцам, наваррцам и немцам из гарнизона было позволено выкупиться; но подданные короля Франции были немедленно преданы смерти. Символичной была судьба Луи Рабо, одного из главных лейтенантов Сегена де Бадефоля в Анс. Он был захвачен в результате устроенной на него засады в мае 1365 года, преданный (как говорили) своим соратником после ссоры из-за девушки. Герцог Анжуйский выкупил пленника за 3.000 франков, заплатив неизвестную сумму тому, кто его предал. Затем Рабо отвезли в Вильнев-лез-Авиньон, чтобы четвертовать с максимально возможной жестокостью и выставили части его тела на дорогах восточного Лангедока[876].

В западной Франции зачистка мелких оставшихся компаний, была быстрой и практически полной. Небольшая группа английских рутьеров вокруг Байе, которой командовала пара разбойников по имени Морвиль и Уилстон, была перебита в июле 1365 года. Выживших отвели в Байе, чтобы утопить в реке. Сен-Север, к западу от Вира, который с 1356 года занимали сменявшие друг друга компании, был сдан по договору в начале 1366 года. Местные офицеры короны, помня о том, что произошло после последней серии захватов, быстро отреагировали на попытки вновь занять эти места. В мае следующего года, когда группа английских солдат захватила замок Ле-Омме в болотах Котантена, были изгнаны в течение месяца королевским капитаном в Бессене. Приказ о сборе войск был отдан 16 мая через несколько дней после его захвата, а замок был отвоеван 14 июня. Офицеры короля Наварры (в чьих владениях находился Ле-Омме) договорились о капитуляции путем переговоров. Но королевский капитан, руководивший операцией, не захотел этого допустить. Он приказал своим солдатам убивать рутьеров, когда они проходили через ворота, пытаясь бежать через болотистую равнину. "И если бы так поступали в прошлом, — сказал местный хронист, который рассказывает нам об этом, — войны не длились бы так долго, как они длились"[877].

На востоке работа по умиротворению началась в горах Центрального массива, который в течение десяти лет был главным убежищем и базой компаний и перекрестком их операций. После ухода банд Бертуки д'Альбре из Анс в августе 1365 года королевские войска прошли через Овернь, захватывая оставшихся рутьеров и отправляя их на казнь, штрафуя и конфискуя имущество тех, кто с ними сотрудничал. В соседней провинции Бурбонне, где рутьеры никогда не были связаны с Великими компаниями, лейтенант герцога Бурбонского занялся планомерным сокращением большинства их уцелевших гарнизонов. Как только горы были очищены, компании на равнине исчезли[878].

В Бургундии офицеры герцога Филиппа Смелого с 1364 года проводили активную чистку, казня рутьеров не взирая на звания и происхождение. Главным проводником этой политики был Гуго Обрио, бальи Дижона, честолюбивый, незнатного происхождения энергичный чиновник, которому была уготована знаменитая и в конечном итоге трагическая карьера на королевской службе. Он взялся за дело с особым рвением. Огромное количество вольных разбойников было утоплено, обезглавлено или повешено на площадях главных городов. Когда разбойники попадали в руки местных дворян, офицеры герцога были готовы выкупить их за большие деньги, чтобы устроить показательную казнь. Ги дю Пин, пуатевинский капитан, который несколько лет действовал в Бургундии, был куплен за 200 ливров и казнен в Шалоне. Его останки выставляли на столбе в течение восьми месяцев. Жиль Труссеваш был куплен и казнен в Семюр-ан-Осуа. Герцог заплатил 1.000 золотых франков за бретонского рутьера Жана де Корнуайе, который был казнен в Дижоне[879].

После ухода армии Бертрана дю Геклена в Испанию на востоке Франции осталось два значительных скопления рутьеров: остатки крестоносцев Протоиерея, расквартированные в имперском графстве Бургундия вдоль восточного берега Соны, и компании Бертуки д'Альбре, которые отказались